Ярослав Мудрый и его тайны

Туровцы не просто были верны Святополку, они «тянули» к волынянам. Неспроста позднее, во времена князей Всеволода Ярославича (1078–1093) и сына его Владимира Мономаха, один из местных правителей, Ярополк Изяславич Волынский, получит Туров в прибавку к Волыни. Правда, ненадолго. Да и отец его Изяслав Киевский (1053–1068, 1069–1073, 1077–1078) будет собирать полки из Турова и с Волыни, распоряжаясь ими как единою волостью.

В 1018 году начался второй поход ляхов на восток. Теперь его целью был уже Киев. «Болеслав, – пишет В.Н. Татищев, – собрав все свои войска, а также и Святополк собрав свои, волынян и туровцев, пошли на Ярослава» (История Российская. Т. II. С. 70). Значит ли это, что Святополк сумел захватить в прибавку к Турову всю Волынь и Прикарпатье весной 1018 года? Очень вероятно. Положение Ярослава становилось всё более неприятным.

К Болеславу, помимо поляков, присоединилось 300 немцев (с оруженосцами эта цифра могла вырасти раз в десять), 500 мадьяр и 1000 печенегов. Дальнейшие события излагаются в русских летописях, у Титмара Мерзебургского и в относительно ранней польской хронике Галла Анонима, который захлебывается восторгом, превознося Болеслава Храброго. Впрочем, было за что.

Ярослав встретил польские войска на Буге (лето 1018 года). Река эта более узка, чем Днепр, но переправа через неё всё же рискованна. Летопись уточняет, что противники расположились у города Волыни – древней столицы Волынской земли. Правда, в описываемое время поселение лишилось прежнего статуса и пришло в упадок. Случился «перенос города», и столицей стал Владимир-Волынский, основанный отцом Ярослава.

Противостоящие армии находились на противоположных берегах и созерцали друг друга.

Вооружены были почти одинаково: островерхие шлемы, червленые каплевидные щиты, кольчуги, сулицы, копья, мечи да секиры. Лишь скандинавский отряд Ярослава Мудрого выделялся круглыми шлемами.

Русичи разместились на берегах как попало, без боевого порядка. Видимо, многие даже не были вооружены, чтобы не обременять себя. Думали, что успеют построиться, если противник начнет переправу. Развлекались перебранкой с врагом.

Польский князь не терял времени. По словам Татищева, Болеслав пытался сперва примирить Святополка с Ярославом, но на каких условиях? Чтобы Ярослав оставил Киев? На это Мудрый пойти не мог. К тому же двоюродные братья Ярослав и Святополк люто ненавидели друг друга. Переговоры провалились.

Поляки и русичи говорили тогда на одном языке и легко понимали друг друга. Разрасталась перепалка. Обе стороны выкрикивали обидные вещи. Но всех превзошел воевода Будый, «кормилец» Ярослава Мудрого. Он выехал вперед и стал подзывать Болеслава:

– Ужо проткну колом брюхо твое толстое!

Русские ратники покатились со смеху. Но это был смех преждевременный, и вскоре русичам пришлось умыться кровавыми слезами. Галл Аноним приводит рассказ иначе: Ярослав, мол, назвал Болеслава кабаном.

Толстый Болеслав попунцовел и рассердился. Обернувшись, он бросил своей дружине:

– Если вас не унижает оскорбление, то погибну один!

«Сев на коня, въехал он (Болеслав) в реку, а за ним воины его. Ярослав же не успел исполчиться, и победил Болеслав Ярослава», – говорит автор Повести временных лет. Поражение оказалось страшное. Было это 22 июля 1018 года. Поляки учинили резню, много было погибших, прочие разбежались. Среди павших оказался и шутник Будый, а в плен попал Мозес (Моисей Угрин), сражавшийся на стороне Ярослава. Его подарили вдове одного из польских вельмож, павшего в том бою. Женщина влюбилась в Мозеса, долго его домогалась, а потом приказала кастрировать по принципу «так не доставайся же никому».

Рукоять древнерусского меча X–XI века. Псковская область, случайная находка

В чем глубинная причина разгрома? В том, что Ярослава ненавидели волыняне? В том, что не помогли Мстислав Тмутараканский и Станислав Смоленский? А еще оставались в стороне полочане. Киевляне же не любили Ярослава хотя бы потому, что при взятии города он, пришелец с севера, творил бесчинства.

Ярослав настолько струсил и не верил киевлянам, что, бросив свою жену Анну и сестер в «матери городов русских», бежал на север и прибыл в Новгород всего с четырьмя дружинниками. Неизвестно, пропустил его через Смоленск князь Станислав или неудачливый хромец пробирался в свои владения тайком, словно тать.