Ярослава. Ворожея (СИ)

Продирался сквозь тьму и ледяные насты, сквозь непроглядный мрак, а как дошел - изумился. Не врали бахсы, что говорили о Шатре Подземном. И о боге старом. Вот он, сидит у костра, руки греет.

Отчего первый сын Хана понял, что перед ним - старый бог? И сам не понял. Только словно бы в мыслях само собою уразумелось: все так.

- Садись, Элбарс, Тигром прозванный, к очагу. Иначе замерзнешь. Остановится сердце горячее без тепла да превратится в ледышку. И уж потом не запустить его ничем.

Элбарс вдруг вспомнил о деве своей огненной, и тут же в мыслях возникло: уж она-то могла бы и ледышку растопить. Но бог перечил:

- Растопить? Нет, ее огонь не столь силен. Заставить жить жизнью вурдалачьей, вывернутой, - это смогла бы. На то Чародейка и есть. А вот оживить... Знаешь, то, что умерло, больше не воскреснет. Ни здесь, ни в Землях Лесных. Жизнь - живым, смерть - мертвым. Садись поближе к костру, Элбарс-Тигр, да согревайся светом святым. От холода и мрака, от вони сладкой, что разум сковала...

И Элбарс присел, отчего сразу закрутилось-завертелось пространство, и мысли... Мысли забегали живо-живо, отряхнули с себя наговоры дивные да ворожбу колдовскую, туман лютый сняли.

А бог старый лишь посмеивается, говоря:

- Грейся, Элбарс-Тигр, грейся. Твой отец за тепло это ценой дорогой расплатится...

И Элбарс внезапно подскочил в места, чтоб спросить, что с отцом. Но бог остановил его одним лишь взмахом руки:

- В Подземном Шатре ты не властен ни над временем, ни над пространством. И тело твое, что земле принадлежит, получит душу лишь тогда, когда на земле родной окажется. Аслан-хан знал это, когда обряды старые читал. Что с ним? Жив. Молитвы древние поет, которым его верный Абу обучил.

И старый бог подкинул в огонь поленца.

 

...Аслан понял, что перед ним не его сын лишь тогда, когда увидел затуманенный взор, да слова дивные расслышал. Тогда-то и осознал, что ни уговором, ни силой военной его не угомонить. Не расслышит - не поймет. И, стало быть, только подземный бог мог дозваться души его. Докричаться...

Вот только старый Абу, что песни пел, нынче мертв. А за ним и Нурлет. И только друг их верный, шаманом прославленный в Степи, поруч. А он, Хан, знает мало об обрядах. Правда, обучил его однажды сам Абу молитве древней. Наказал взывать к Шатру Подземному лишь тогда, когда и другого не останется. Предупредил о цене высокой. Какой? Бог сам спросит, когда час придет.