Ярость

— Семьи найдут возможность избавиться от нас без своего видимого вмешательства. Микробы, например. Они покончат с нами, если мы не предпримем решительных шагов. Моя мысль заключается в том, чтобы использовать такой оскорбительный намек, чтобы они растерялись. Пусть они будут вынуждены защищаться от нас.

— Что вы имеете в виду?

— Семьи очень заботятся о своем престиже. Это реальная власть в долгой жизни. Но публика верит в их непогрешимость и поэтому вознесла их на вершину. Нападите на эту веру.

— Но как?

— Вы любимец публики. Харкер дал мне лишь сорок восемь часов, потому что боится, как бы какой-нибудь сторонник вашего движения не занял вашего места, даже если вас выведут из игры. — Сэм ударил себя в грудь. — Я такой человек, мне приходится им стать, чтобы спасти свою шкуру. Но и вам это предлагает выход. Мы разделим опасность пополам, если будем взаимозаменимы. Если одного из нас убьют — это все равно не сорвет крестовый поход.

— Но как, ради дьявола, собираетесь вы стать в несколько часов таким важным в глазах публики? — Хейл действительно заинтересовался.

Сэм удовлетворенно улыбнулся. Потом ударил по ножке своего стула. В стене открылось отверстие, и вошел Слайдер.

Он опустил свое громоздкое тело на стул и с любопытством взглянул на Хейла. Сэм сказал:

— Первое: за мной идет банда Шеффилда. Я не могу немедленно начать борьбу с ними. У меня другое дело — поважнее. Можете отвлечь их?

— Попробую, — ответил Слайдер.

Это была гарантия. Старик по-прежнему представлял главную опасность в подпольном мире башен.

— Спасибо, — Сэм повернул кресло, чтобы смотреть Слайдеру в лицо. — Теперь самое важное. Мне нужно быстро подделать звуковую дорожку.

— Это нетрудно, — уверил его Слайдер, чихая.

— И чтобы лица соответствовали.

— Это труднее. Чьи лица?

— Во-первых, Захария Харкера. Ну, и любой из Харкеров или Уолтонов, но Захария обязательно.

Слайдер пристально взглянул на него, забыв даже чихнуть.

— Харкер? — переспросил он. Затем неожиданно чихнул. — Что ж, сделаю. Но обойдется недешево. Когда должна быть сделана работа?

Сэм сказал ему.

Подделка звукозаписи — невероятно старый трюк, почти такой же старый, как сама звукозапись. Требуется сравнительно небольшой навык, чтобы вырезать слова и расставить их в новой последовательности. Но лишь недавно была разработана техника, позволяющая подделывать речь целиком. Требовался очень искусный и опытный оператор, чтобы разложить звуки речи на их составляющие и затем по этим составляющим соорудить совершенно новый отрезок речи. Причем перевести с одного языка на другой было невозможно из-за различий в артикуляции, но на одном языке из отрезка речи достаточной длины можно было извлечь все необходимые данные, чтобы сконструировать любое предложение.

Отсюда, конечно, далеко до подделки изображения говорящего. Губы, выговаривающие каждый звук, останавливались, выделялись фрагменты их движения, затем заново воссозданное изображение сопоставляли со звуком.

Результат был поразителен для уха и глаза.

У Слайдера был доступ к специалисту по этой работе, знакомому — вдоль и поперек. В хранилище имелось достаточное количество записей выступлений Харкеров и Уолтонов. Но и в самом удачном случае это был опасный ход. И Сэм знал это. Но выбора у него не было.

Потребовалось пять часов, чтобы убедить Хейла в необходимости этого обмана. Вначале Сэм убедил его в опасности для него лично. В здание, в котором они скрывались, в любой момент могли ворваться агенты семей, так что особенно убеждать Хейла в необходимости обмана не пришлось. Затем его нужно было убедить в том, что Сэму можно доверять. Сэм использовал запись микрореакций, проверяющую правдивость высказываний. Потребовались немалые семантические хитрости, потому что Сэму было что скрывать, и приходилось избегать этих моментов в разговоре.

— Мы с вами почти мертвы, — говорил он Хейлу, а стрелки прибора показывали, что он говорит то, что думает. — Разумеется, этот трюк опасен. Это почти самоубийство. Но если уж мне предстоит умереть, то я хочу попробовать все шансы. А это наш единственный шанс, если конечно, вы не придумаете что-нибудь получше. Придумаете?

Бессмертный ничего не мог придумать.

И вот вечером по телевизору объявили, что Робин Хейл сделает важное заявление относительно колонии. Повсюду в башнях включались телевизоры. Все ждали, но на самом деле им предстояло увидеть фальсифицированную запись выступления Харкеров и Уолтонов.

Жизнь бессмертных в полной мере никогда не была частной, и у Слайдера была сеть агентов, действовавших весьма эффективно. Известие о том, что будет выступать Хейл, привлекло всеобщее внимание.

И вот на больших общественных экранах и на бесчисленных частных появилось лицо Робина Хейла. Он был одет для поверхности, говорил неохотно и торопливо, и это придавало его словам особую убедительность.