Ярость валькирии

Иван молча слушал о мерзавце Денисове, поганке Быстровой и ее сумасшедшем муже, аферистке Гавриловой и пропойце Кречинском, иногда хмурился, иногда осуждающе качал головой. Она дошла до сцены, где художник жадно поглощал чужой коньяк, изобразила это в лицах и сама же рассмеялась. Громко, с надрывом! И смеялась долго, пока хохот не перешел в истерику. Мария опять схватилась за горло, покраснела и закашлялась. Слезы в который раз за день ринулись наружу.

Иван бросился к шкафчику с аптечкой, нашел валерьянку. Мария слышала, как он шепотом отсчитал сорок капель. Но когда он поднес стакан, она отрицательно качнула головой, слабо улыбнулась и попросила:

— Принеси коньячку, а? — и шлепнула ладонью по соседнему стулу. — Раз уж ты совсем взрослый, давай-ка, тяпни рюмочку вместе со своей горемычной тетушкой.

Тяпнули они отнюдь не по рюмочке. Бутылка стремительно пустела, а Мария все говорила, говорила… Вытаскивала наружу горькие воспоминания и рисовала мрачные перспективы. На город упал вечер и придал настроению и вовсе угольно-черные оттенки.

— В общем, я не знаю, что делать, — уныло призналась она. — В субботу, конечно, продали две машины. Впервые за месяц. Но это салон не спасет! Налоги надо платить, зарплату, коммуналку… Может, в самом деле избавиться к чертям собачьим от этого бизнеса? Денег нам хватит, чтобы безбедно жить какое-то время.

— Неужели ты позволишь себя примитивно облапошить? — усмехнулся Иван. — Ладно Беликов, ладно Быстрова! Те хоть живут по законам рынка, но тебя нагрела абсолютно тупая и гнусная тетка. И ты спокойно спустишь это на тормозах?

Почему-то он не воспринял серьезно ее обиды на конкурентов, а среагировал на такую мелочь, как сделка с журналисткой. Мария удивилась, но тут же забыла об этом.

Племянник склонился совсем близко. Его глаза утратили восхитительно голубой цвет. Они были серыми и холодными, как остывшие в камине угли. Мария отпрянула и часто заморгала, словно ее ударили. Коньяк, казалось, вобрал в себя все тревоги, но ярость в тот сосуд не поместилась и снова вырвалась наружу.

В отличие от Валерия и Юлии расправа с журналисткой и правда не требовала особых трудов. Стоило лишь позвонить в редакцию и потребовать избавиться от Гавриловой, пригрозив отозвать рекламу. Журналистов в городе много, особенно безработных, и они с радостью бросятся на освободившуюся вакансию. Но с этим можно подождать. Малая жертва не принесла бы Сотниковой должного удовлетворения.

— А вот и не позволю! — Она ударила кулаком по столешнице. — На каждую крысу свой капкан найдется!

Алкоголь притупил чувство опасности, и теперь ей море было по колено. Мария лихо подмигнула племяннику, нашла в списке контактов номер Валерия Беликова и нажала на кнопку вызова абонента.

— Здравствуй, Валера! — сказала она весело. — Надеюсь, я тебе помешала?

— Что нужно? — отнюдь не любезно осведомился Беликов.

— Просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь? — хохотнула Мария и полюбопытствовала: — Как там молодуха твоя? Расстроилась, поди? Или ничего? Пережила?

— Мария Ефимовна, вам бы проспаться сначала!

— Мне бы — да! А тебе на хрен пойти бы со своими желаниями, Беликов! Ничего ты не получишь, понял? Хоть убейся, не отдам тебе салон!

Вопреки ожиданиям, Беликов не стал ругаться или угрожать. Пакостливая супруга тоже не возникла на заднем плане и не стала верещать в трубку. Вместо этого Беликов просто сбросил звонок.

— Ишь, гадина! — удивилась Мария. — Разговаривать не хочет!

— Хорошо вы ему врезали! — одобрительно сказал Иван и подлил тетке коньяка.

Мария залпом выпила, зажмурилась, втянула носом воздух и вновь подмигнула племяннику.

— Верке позвоню, — и протянула руку. — Дай-ка свой телефон. Она знает мой номер и не ответит.

Иван с неохотой подал ей смартфон.

Но Вера оказалась предусмотрительнее. В трубке вновь поведали, что абонент находится вне зоны действия сети. Мария досадливо поморщилась.

— Телефон отключила, гадюка! Ну, ничего, ничего! Ванюша, поищи в Интернете ее домашний номер. Надеюсь, она его не засекретила?

Иван послушно метнулся к компьютеру и спустя несколько минут вернулся.

— Тут два номера, — сказал он и протянул ей бумажку. — Оба зарегистрированы на Гаврилову. Где-нибудь она точно окажется.

Мария откашлялась и набрала первый номер, сверяясь с тем, что был записан на бумаге. Выслушала длинные гудки и набрала второй.

К телефону почти сразу подошел Кречинский. Сдавалось, он был изрядно навеселе, поскольку долго не мог понять, кто говорит и что от него нужно, а когда сообразил, ужасно обрадовался:

— Мария Елисеевна! Я так рад! Благодетельница вы наша! — Язык его заплетался, и некоторые слова трудно было разобрать. — Целую ручки, дорогая! Я ваш! Я всегда ваш!

— Ефимовна я! — Мария довольно грубо прервала поток косноязычия. — Пригласите Веру к телефону!

— Ефимовна? Надо же! А Веры нет! Ушла! Покинула! — признался Владимир и сокрушенно вздохнул: — Один я в мастерской! Как перст! Как камень на распутье, Мария Евграфовна!

— Ефимовна! Когда она вернется?