Ярость валькирии

— Ну да, Ефимовна! Какое прекрасное отчество! И вы прекрасны! Вы — моя царица! Вы должны… Нет, вы обязаны приехать и позировать для моего полотна. Ведь вы — настоящая! Вы понимаете? Вы — настоящая славянская богиня! Лада моего сердца! Я хочу писать вас голой. Понимаете? Голой! Совсем! В водопаде распущенных волос, которые не скрывали бы вашей наготы! Понимаете?

Даже во хмелю Мария подумала, что говорит с ненормальным.

— Понимаю! — сдержанно ответила она и уже собралась выключить телефон, но услышала горячечный шепот:

— Так вы приедете? Вы же приедете, правда? Прямо сейчас? Да?

— Приеду, — буркнула она. — Диктуйте адрес!

Иван смотрел на нее исподлобья и явно ничего не понимал. А Мария мрачно сказала в пустоту:

— Уж я тебе попозирую. Век помнить будешь!

Взгляд ее утратил пьяную бесшабашность, и она приказала:

— Иван, отвезешь меня к художнику и подождешь во дворе!

— Но, тетя! — пытался он возразить. — Куда на ночь глядя? Да и не в себе вы немного!

— Указывать вздумал? — взбеленилась Мария. — Не посмотрю, что взрослый! Кому сказала, выводи машину!

Племянник молча кивнул, Мария отметила краем глаза, как побледнели его щеки и сузились глаза, но не придала этому значения. Отходчив Ванюша, не умеет долго злиться. А в душе у нее все ликовало. Она уже знала, как уязвить коварную журналистку. И прежде чем выйти к машине, открыла бар и достала непочатую бутылку водки…

Глава 17

Владимир Кречинский пребывал в запое третий день и не собирался всплывать на поверхность бытия. Пить он начал еще дома с пятничного вечера, пока Вера не взъярилась и не выгнала его вон. И куда же пристало податься бедному художнику, как не в свою мастерскую? Вера переживала творческий кризис, поскольку переоценила свои силы. Здраво раскинув мозгами, она поняла, что компромат на Беликова, соразмерный с суммой гонорара, нарыть не получится, а значит, и рассчитаться с Марией Сотниковой не выйдет. И связи у Веры были уже не те, и репутация оставляла желать лучшего. Нашлись бы, конечно, люди, которые могли поделиться с ней нужной информацией, но они или опасались связываться с Гавриловой, или просили за услуги такие деньги, которых Вера не держала в руках даже в день зарплаты. Да и от пятидесяти тысяч остались жалкие крохи, потому что Вера не сдержалась и купила себе шубку из стриженого кролика, крашенного «под бобра».

Дни, когда супруга бесилась, были, по мнению Владимира, хуже критических. Лет пять назад врачи поставили ей диагноз «Истерическая психопатия», и этим все объяснялось — и приступы беспричинной ярости, и слезливость, и жажда всеобщего внимания, и чрезмерная обидчивость на то, что ее не ценят и не понимают. В моменты приступов Вера себя не сдерживала и никого не жалела. Если в младые лета снимала агрессию алкоголем, то, бросив пить, словно перекрыла клапан выхода злости, отчего ее иногда распирало, как кипящий котел. И коли его содержимое вылетало наружу, то ранило прежде всего самых близких людей. Воевать с ней было бесполезно, поэтому Владимир старался сбежать из дома, оставляя на растерзание беззащитную старуху — Верину мать.

И на этот раз он бежал от разгневанной супруги, не успев даже толком одеться. В пуховике, надетом на майку без свитера, было холодно, но, в конце концов, гулять по улицам он не собирался. Добравшись на такси до дома, где находилась мастерская, он забежал в магазинчик на первом этаже, купил бутылку водки, банку маринованных огурчиков, рыбные консервы, батон хлеба и килограммовую пачку пельменей. На пару дней хватит, а там, глядишь, и жена успокоится. А пока она беснуется, можно и поработать немного. Впрочем, о хлебе насущном он думал мало. Кончатся припасы, и ладно! Придет Лидочка, накормит и напоит!..

В мастерской было тепло и прибрано! На кухне не осталось ни следов, ни вони от пустых бутылок, пакетов мусора с консервными банками и объедками. Посуда была отмыта и составлена в шкафчик. Кисти и пепельницы тоже пребывали в чистоте, палитра избавилась от наслоений старых красок, а стол покрывала новая клеенка, взамен той, что он прожег сигаретами и заляпал льняным маслом.

Но самое главное, исчезли следы его недавнего буйства — разбитая в хлам табуретка, искалеченные подрамники, куски обшивки и поролона от старой развалюхи — кресла. Впрочем, деревянные останки корпуса тоже исчезли.

«Ну, Лидка! — подумал он с восхищением. — Бульдозер, а не девка!» Вдобавок в холодильнике обнаружилась кастрюлька с супчиком и пластиковый контейнер с котлетками и кусками жареной курицы! Лидочка оставалась верной себе во всем!

Владимир открыл контейнер, втянул носом запахи. Ох, как кстати Лидочкино угощение! Он давно подозревал, что у нее есть второй ключ от мастерской, но ничего предосудительного в том не видел. Впрочем, и задумываться о том, как ключ попал к ученице, не собирался. Все это мелочно и недостойно художника! Кроме того, имелась определенная польза от ее тайных визитов и приятных сюрпризов, как сегодня к примеру!