Ящик Пандоры

Обводной канал, вопреки его опасениям, неприятных сюрпризов не принес. Сергей разогнался до пятидесяти километров в час. Шелковистая полоса воды в канале чернела во тьме. Ночь была безлунной, или же вечная спутница земли была укрыта за плотной пеленой облаков. Мрак окутал город в непроницаемо черных ладонях. Сергей вел кроссовер, ориентируясь скорее на чутье профессионального водителя, нежели на зрение, однако верхом неблагоразумия было бы включить фары. Так он превратится в отменную мишень. Он поймал себя на мысли, что довольно быстро вжился в роль диверсанта, заброшенного на чужую территорию с важным заданием. Основной проблемой он считал предстоящее пересечение моста Александра Невского. Красота Северной Венеции сыграла с городом злую шутку с точки зрения военной стратегии. Город, расположенный на тридцати двух островах, был зависим от нормального функционирования его мостов, и вполне логично, что перекрывая въезды на эти мосты, можно было контролировать перемещение наземного транспорта. На этом принципе был основан план «перехват». При пересечении Лиговского проспекта ему почудилось какое-то движение за спиной. Так бывает, когда в темноте боковое зрение лучше различает предметы, чем когда смотрит на них в упор. Что-то связанное с аккомодацией глаза. Он внимательно посмотрел в боковое зеркало. Ускользающая вдаль чернота дороги, серый контур гранитной набережной. Если за ним и следовал другой автомобиль, то в поле обзора его не было видно. Сергей придавил педаль газа, возвышающийся на углу Лиговского проспекта и набережной Обводного канала храм промелькнул в образе уходящей в небо стрелы с крестом. Какое-то время ощущение следующей по пятам машины не покидало его, но подтверждений своим опасениям Авдеев не нашел, поэтому решил продолжить двигаться по намеченному маршруту. Справа по ходу движения появилась темная масса деревьев и приземистые строения между ними. Возле больницы Ксении Петербуржской было заметно какое-то движение, а спустя триста метров ночную мглу прорезала пара светящихся фар. Ничего не оставалось делать, как остановиться, — в этом месте отсутствовали дворы, дома стояли плотно прижатые друг к дружке, а территорию больницы окружал высокий забор. Сергей заглушил двигатель.

— Мы доберемся, Мариша! — скорее обращаясь к себе, чем к дочери, сказал он.

Завибрировал смартфон, который он предусмотрительно поставил на беззвучный режим. На экране высветилось имя Надежды. Авдеев не рискнул отвечать, хотя находился на приличном расстоянии от двигающегося автомобиля. Он лег на бок, ожидая, пока машина проедет мимо. Громко стучало сердце в груди, всполохи желтого света озарили мглу, сердито урчал двигатель. Свет померк, звук мотора отдалился. Вибрация смартфона, лежащего в кармане джинсов, прекратилась. Продолжая лежать в неудобном положении, он догадался, что грузовая машина остановилась напротив больницы. Прошло достаточно времени, чтобы грузовик въехал через ворота КПП, однако этого почему-то не происходило. Сергей приподнялся, контуры грузовика выступали на расстоянии сотни метров, фары источали два луча оранжевого света, словно глаза какого-то чудовищного существа, грозно сверкающие в ночи. Начался дождь, звуки разносились во влажном воздухе. С хлопком открылась задняя стенка кузова, возле нее возились двое мужчин, облаченные в защитные костюмы. Как быстро формируется пластичное сознание человека! В считаные дни сцены, больше годящиеся для фантастического блокбастера, вошли в реальность, как нечто обыденное и повседневное. Ворота больницы распахнулись, оттуда вышел человек, между ним и двумя мужчинами, стоящими около грузовика, завязалась беседа. Слов было не разобрать, у всех троих лица закрывали респираторы, но разговор шел на повышенных тонах. Человек нервно махнул рукой в сторону темнеющей рощи, тот, что стоял к нему ближе, взял его за локоть. Дождь усилился. В руках мужчины сверкнул укороченный ствол автомата Калашникова. Он повелительно качнул им в направлении кузова грузовика. Скорчившись в неудобном положении, Сергей наблюдал сцену, напоминающую какую-то зловещую пантомиму. Он бесшумно открыл дверцу кроссовера и, стелясь по земле, как пластун, приник к растущему возле больничной ограды тополю. Так он мог разобрать отдельные слова, приглушенные маской респиратора.

— Мне требуется официальное разрешение, а не ваша липовая бумажка! — ругался мужчина. Под наброшенной на плечи летней курткой у него виднелся врачебный халат. — У меня половина санитаров валяются с этой чертовой «красноглазкой»!

Мужчина с автоматом ему что-то ответил, отчего врач пришел в ярость.

— Пошел ты… — Он выругался, повернулся и направился к больничным воротам.

Ствол автомата шевельнулся.

— Нет! — прошептал, прячущийся за стволом дерева, Сергей.