Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Неа, — поднял ее, прижимая к животу, зашел по пояс в теплую сонную воду и, не отпуская, повалился навзничь. Когда вместе вынырнули, смеясь и отплевываясь, добавил:

— У тебя научился. Фиг они нам испортят последние дни. И она подумала — значит, ничего страшного. И, правда, не нужно портить счастье, если есть такая возможность.

Степь уплывала в обратную сторону, стелила тонкие ковыли и сизые венички полыни. Солнце белой нестерпимой монетой стояло в безоблачном небе. В открытые окна врывался жаркий ветер, а впереди уже маячили скалы, отгораживающие бухту Низового. Позади пассажиры старого джипа ухали новый куплет, замолкали, когда машину встряхивало на ухабах, и, смеясь, пели дальше. Потянулись по левую руку крыши поселка с выцветшими флагами на тонких мачтах. И вот, последний раз свернув в степь, небольшой караван потянулся к просторной чаше Ястребиной бухты. К шуму моторов примешивались странные звуки. Ника села прямо, напряженно высматривая край степи над дальней пеленой моря. Шум приближался и усиливался. Песня позади стихла. А впереди, закрывая край обрыва, клубилась белая пыль вперемешку с каким-то черным дымом.

— Что это? — недоуменно спросила Ника и вздрогнула от тяжкого удара, что разнесся над степью, — это же прямо в бухте, да?

— Увидим сейчас, — Фотий говорил спокойно, но профиль его стал жестким и скулы будто на глазах обтянуло кожей. Справа забелел еще далекий дом, перекрытый треугольничком паруса.

«Нива» встала. Джипы остановились рядом, подъехав ближе.

В самом центре бухты, где обрыв снижался, сходя почти на нет пологим склоном, заросшим полынью и куртинками вейника, трудился экскаватор. Ерзал взад и вперед, тяжко ревя, и оставляя на шкуре степи широкие зубчатые рытвины. Подаваясь вперед, погружал ковш в солидных размеров котлован, загребал оттуда порцию свежей рыжеватой глины, поворачивался, и вытряхивал ее в сторону, где уже толпился неаккуратный рядок холмов, сливающихся в рыхлую гряду. С другой стороны котлована примостилась машина для забивания свай. Ника открыла дверцу и выскочила. С другой стороны встал Фотий. Заблестел стержень между пыльных длинных скорлуп и смигнулся, а на сваю с грохотом упала чугунная чушка. Убб…

— Что за?.. — она беспомощно поглядела на Фотия, сжимая кулаки. Тот пожал плечами, облокотился на пыльную крышу Нивы.

— Какой-то олух решил построиться. Будут у нас теперь соседи, Вероника.

— Ты же говорил, тут почвы? Что не будут тут?

— Ошибся, значит. Ну что ж, пожили отшельниками, теперь будет к кому за солью ходить. Не печалься, Ника. Но лицо его мрачнело все больше.

Перед воротами их встретил Мишаня, махая рукой, подпрыгивал, торопясь рассказать и ловя падающие с носа очки. Но Фотий отмахнулся, заводя машину в ангар. Пока ребята, вздрагивая от новых ударов, разбирали багаж, ушел в маленький дом, по дороге быстро ополоснув лицо и руки под уличным краном с морской водой. Ника еще задержалась, выйдя к воротам с Женькой. От их главной калитки стройка была видна очень хорошо.

Торчали из ямищи светлые бетонные сваи. И на дальнем ее краю лежала великанская стопка бетонных панелей. Суетились рабочие, не слышно за рокотом перекрикиваясь.

— Строют, — сказал Женька, вздыхая, — мы спим даже, а они строют и строют. Я думал сперва, клад поищут и все. А тута столбы какие. Мам, это будет стадион?

— Почему стадион? — рассеянно спросила Ника, вглядываясь в мелкие фигурки.

— Большой, — пояснил тот. Из клубов пыли вынырнул черный джип, тыкнулся, примеряясь, встал, распахивая дверцы. Белым жуком вылез водитель. И поднимая руки над головой, помахал Нике. Тонкая женская фигура встала с ним рядом.

— Да это же!.. Ника отвернулась и быстро пошла в дом, таща Женьку за руку.

Ворвалась в кухню, где Фотий сидел, а Мишаня прыгал вокруг, жестикулируя и подхватывая очки.

— Там Беляш! Приехал на своем черном драндулете! И Ласочка с ним!

Фотий! Это они строят!

— Вадик уехал, — вклинился в паузу Женька, — как стали грюкать, так маму взял и уехал. И еще Таня Семенова, которая с тетей и бабушкой. Приветы вам попросили. И уехали.

— Еще бы, — фыркнула Ника и, отпустив его руку, заходила по кухне взад и вперед.

— Уехали и ладно, но с соседями, да, не повезло нам, — Фотий побарабанил пальцами по столу, повернул к шагающей Нике лицо, — эй, хозяйка, а чай нам будет?

— Чай? Чай! Какой же чай! Если такое тут. Мишаня обошел ее и загремел чайником, зажигая газовую плиту. Встал рядом, скрещивая руки на груди.

— Буквально на второй день, Федюша, как вы отчалили, так они и явились. Быстренько все померяли, я и глазом не успел, как стали копать. Ты бы видел, что тут пару дней тому! Самосвалов чуть не десяток. Ну ладно, два штуки. Мотались туда-сюда, бетонку привезли, сваи, вырыли яму и вот вчера начали сваи вколачивать. Я Марине, разумеется, позвонил. Как и планировали. Но это же не делается за сутки!

— Не делается, — согласился Фотий, — значит, будем поступать как философы.

— И ничего не будем делать? — возмущенно спросила Ника.

— Будем. Ждать будем. Пить чай еще будем.