Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

Будут еще гости, в сентябре, но их мало, тихие, гуляют сами по себе, и чаще всего даже не требуют приготовленной еды, обходясь купленными в поселке консервами. На пиратской веранде собираются только по вечерам, пить чай и общаться. Алена Дамочка получила заработанные деньги и снова воцарилась в деревенском магазине, рассказывая покупателям о зловещих проделках черного Кипишона. Ника тронула босой ногой копешку подводной травы, та мягко обволокла ступню. Вздохнув, Ника бросила на песок рюкзак и шлепки, положила сверху очки. И как была в шортах, рубашке и старой бейсболке, пошла в воду. Это теперь их с Пашкой традиция — если идут вместе, и если совсем жара — выкупаться в одежках, а после идти дальше, обсыхая. Но Пашка уехал, ему учиться. Ника все ждала, когда позвонит и расскажет, получилось ли поговорить с Марьяной. Но позвонил коротко, отчитался, что в институте все в порядке, приедет числа десятого сентября на пару-тройку дней, тогда и расскажет все.

Говорил с отцом, и она тогда спросила, ну что он там, как? Помня, как обругал ее Фотий за всякие с Пашкой проделки, не решилась спрашивать прямо, о Марьяне, подумала — скажет сам, если что. Не сказал. Значит, нечего было говорить. В воде было неприятно, как в остывшем супе. Стоя почти по горло, Ника пожалела о том, что задержалась в поселке. Пошла в магазин с утра, оставив Ястребинку на отдыхающих, ну и Фотий должен к обеду вернуться. А потом понесло ее смотреть на домик, купленный женихом Митей. Домик выкатывался кривеньким бочком на самый песок посредине поселка. Смешной, маленький, в два окошка под нахлобученной черепичной крышей. Но в просторном дворе вовсю кипела работа.

Блестящие потные мужики в драных штанах вколачивали металлические столбы, ворочали какие-то оцинкованные панели, тянули проволоки под камышовые стенки. Тростниковые, поправилась Ника, разглядывая суету.

И обрадовавшись, помахала рукой длинному и тощему, как нескладный кузнечик, Ваграму. Тот, перебирая худыми ногами, тащил охапку желтых стеблей. Диковато глянул на Нику и тут же охапку уронил, рассыпав под ноги матерящимся мужикам. Присел на корточки, опуская пылающее смуглое лицо. А Ника с раскаянием сбежала обратно к магазину, где оставила рюкзачок с буханками хлеба. Вроде и не задерживалась нигде, ну, выслушала еще один страшный аленин рассказ, и пошла к дому. А оказалось — уже полдень. Палящий стеклянный полдень. Вода бросала в глаза горсти колючих звезд. Ника прерывисто вздохнула и вдруг, покачнувшись, переступила босыми ступнями, нащупывая песок под водой. В голове загудело, толкая изнутри барабанные перепонки, в глазах злыми колесами закрутились черные круги. Медленно шла обратно, ничего не видя в мелькании черных спиралей.

Берегла силы, отгоняя ужас — споткнется, потеряет сознание, и утонет на мелководье, где воды по пояс. На границе влажной полосы и раскаленного песка села в мелкую воду, держа рукой сердце. Оно колотилось в ладонь, быстро и нетерпеливо.

Медленно вдыхая и выдыхая, Ника ждала, когда чернота перед глазами разойдется. И та разошлась, но мир вокруг остался покрытым серым налетом. С трудом ворочая гудящей головой, недоуменно огляделась, не сразу поняв, в чем дело. Метнулась мысль о конце света (был свет и вот кончается, совсем) и исчезла, изгнанная увиденной картиной.

Облака, что вершили по краю неба свой грозный танец, превратились в тучи, и чернели на глазах, заслоняя солнце. Вот оно побледнело, потом стало похоже на луну, укутанную серой дымкой, потом на истертую монету. И пропало совсем. Тень стремительно пала на песок и зачернила травы на склоне. Ника обхватила плечи непослушными руками.

Набирая силу, дохнул от черной стены ледяной ветер. И задул, усиливаясь, пригибая злую голову к самому песку и подхватывая песчаные смерчи широким, вываленным из ветреного рта язычищем. Небо треснуло, разрываясь пополам, и звук был такой силы, что Нике показалось — лопнула голова. Она не увидела молнии, и ужаснулась, если далекая молния прозвучала вот так, что скажут те, которые придут и засверкают над головой? «Надо идти. Скорее» Разум отказывался принимать размеры явления. Ника неуверенно улыбнулась, медленно вставая. Морщась, подхватила рюкзак. Ну, ливень. Сейчас начнется. Что она, дождя, что ли не видела. Но сердце продолжало барабанить, и голова болела все сильнее, снова закручивая перед глазами черные спирали. «А вдруг я умру. Меня разорвет, изнутри» Снова улыбнулась криво, пытаясь улыбкой доказать себе — да не бывает такого. Повесила на плечо рюкзак, и, забыв на песке шлепанцы с очками, побрела к дому, с тоской оценивая немаленькое расстояние.