Ява

— Не теряется мужик, если учесть, что зоотехник его давняя знакомая. Ява, давай за руль. Здесь не то, что ваишников гаишников не найдёшь. Так что приступай… Ты у нас женатый. Тебе надо целомудренность блюсти. О! — заключил Поляк. — Остальные быстренько загрузили машину, чтобы времени на перекур больше оставалось. Ява, ты шибко не спеши, но и не тормози. Виталику в помощь поступает Рулов.

До и после обеда Валерка ездил туда-сюда. Не послушав Поляка, он как вжаренный мотался из конца в конец. Так что на их участке до конца смены всё было убрано подчистую. Он не только управлялся за рулем, но и помогал товарищам загружать и разгружать машину. Усталость не чувствовалась. Только было очень жарко, несмотря на относительную осеннюю прохладу. Валера по примеру колхозных водителей скинул хэбэшный кителек и майку. Всё тело было покрыто толстым слоем пыли, отчего чесалось. В обед всё разом замерло. Остановилось. Отобедавшие студенты и колхозники мирно дремали, кто на мешках, кто в лесопосадке на травке, подставив осенним солнечным лучам оголённые части тела.

Собрав всех вместе, старший лейтенант Птичкин повёл солдат и сержантов обедать. Домашний, красный борщ. Со свежими картошкой, свеклой, морковкой, капустой. У-у-у! А к нему домашнее сало с мясной прослоечкой. Да хлебушек мягкий, пышный. Белый и серый, на любителя. Перья свежего лука. И настоящая, не магазинная, домашняя сметана. Ложка стоит в тарелке, воткнутая в белую массу. Съели первое, и только глаза остались голодными. Но желудок раздвинулся, пропуская в себя второе, состоящее из картофельного пюре и большого прожаренного куска говяжьего мяса.

Залили в себя по кружке парного молока. Компот цедили на улице, разомлев и развалившись тут же, возле вагончика, тихо сопя, то, втягивая, то, выпуская сигаретный дым. Веки тяжелели. Ой как давно они не испытывали такого блаженства! Хотелось продлить его как можно дольше.

— Вот это житуха, я понимаю. Поработали славно, и накормили соответствующе. Не то, что в части. Что работай, что не работай, всё «клейстером» кормят.

— Не болтай. Весь кайф портишь.

— Да, заткнитесь, пожалуйста.

— Сыночки, может, блинчиков со сметанкой. Чаёк ещё есть, — на порог вышла повариха.

— Не-е-ет! Спасибо. Мы и так сейчас лопнем.

— А я не откажусь, — сказал Рулов.

— Ну, ты, брат, даёшь.

— А можно блинчиков с собой взять? И сметанки в баночку.

— Конечно, можно. Сейчас я вам сделаю, — повариха исчезла в вагончике и через несколько минут снова вышла. В её руках была литровая банка со сметаной и большой пакет с блинами. — Кушайте на здоровье, а то худенькие вы какие-то.

— Спасибо! — сказал за всех Валера. А когда повариха исчезла в глубине столовой, добавил. — Придётся отрабатывать. Только как?

— Напросись в гости, там и отработаешь, — засмеялся Ромка.

— Да я не про то…

— А я как раз про это…

Вышла повариха. В правой и левой руке она несла по ведру, наполненному картошкой. Расположившись рядышком, она принялась чистить картофель.

— Это вы что, картошку сами на всю эту ораву чистите?

— Конечно. Что мне ещё делать. Сижу потихонечку и чищу.

— Мужики. Поможем?

— Инициатива всегда имеет инициатора. Приступай, солдат, — приоткрыв глаза, сказал сержант Синявский, глядя на Валерку.

— Да запросто, — Валерка подскочил к поварихе. — Ещё ножики есть?

— Есть. А что?

— У нас ещё тридцать минут отдыха. Да мы Вам эти два ведра мигом очистим.

— Вот спасибо, — она встала. — Вот вам, ребятки, на каждого по ножечку. А я вам за это назавтра оладьи сделаю да медку принесу.

Двумя группами, взяв в окружение ведра, ребята принялись чистить картошку. Да так ловко и быстро, что глаз радовался, глядя на них. Пока чистили картошку, не заметили, как в неизвестном направлении исчезли Поляк и Синий.

Подтянулись к машине. Возле неё уже сидел на бревне Птичкин. Смотря вдаль, он потянулся и встал.

— Ну что, покушали?

— Так точно.

— Тогда за работу. А где Поляк?

— Они с сержантом Синявским остались помочь на кухне. Там надо мясо порубить, дров наколоть, картошки почистить…

— Понятно. Отмазываете. Ну-ну. Ладно, по местам. Яванский, за руль. Поехали.

После такого обеда и работалось веселей. Валерка тихо довёз товарищей до нужного поля. Можно сказать, бережно, чтобы не растрясти их переполненные желудки. Питающиеся с того же стола студентки, разомлевшие и распаренные, поскидывали с себя рабочую одежду, оставшись в легких, раздуваемых платьицах. Благодать. Валерка где-то в глубине души позавидовал своим товарищам. Он крутил баранку и вспоминал Наташу. Её светлые волосы, раздуваемые ветром. Милую, почти детскую улыбку. Мягкую, парящую походку. Вспоминал их разговоры. Мысленно говорил с ней, рассказывая о себе и о службе. Так, отвлекаясь работой и мыслями о Наталье, он закончил ещё один день службы. Правда, какой-то необычный. Домашний, что ли. Насыщенный гражданской жизнью, где нет места «солдатчине».

Ещё несколько дней кряду они «служили» на славу колхоза «Ударник» и во благо своей части. Такая воинская повинность им нравилась больше всего. Каждый из них про себя мечтал: «Продлись, продлись, очарованье».