Язва на полставки

Представляю, каково ей сейчас, но она умница — страха не подаёт. — Не разочаруй, Демьян. Наше сотрудничество меня по-прежнему устраивает, и уж чего точно нехочется, так это опускаться до угроз и банального шантажа. Ты знаешь, как я это не люблю, — он склоняется, целуя Томе тыльную сторону ладони, а мне хочется оторвать его башку от туловища. — Всего хорошего, дорогая. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся в более подходящей обстановке.

— Надеюсь, нет, — отзывается та, стреляя в него презрительным взором. Вся дрожит, но держит лицо. Если бы не ситуация, в которую она угодила исключительно по моей вине, сказал бы, что горжусь ей.

— Это зависит от твоего друга, — Давид по-мальчишески грозит мне пальцем. — Береги её. А то мало ли что…

Еле сдерживаюсь, чтобы не запустить стиснутый в руке стакан в закрывающуюся за ним дверь. Соблазн велик, но вместо этого в пару шагов оказываюсь возле Тамары, опускаясь перед ней на корточки. Только теперь понимаю, что меня слегка потряхивает.

— Ты как? Цела? Он что-то сделал? Угрожал?

Она поворачивает голову, и мы делаем то, чего я так боялся — встречаемся взглядом. Страшусь увидеть в них застывшие слёзы, разочарование или, что ещё хуже, брезгливость, но вместо этого… не вижу ничего. Вообще ничего.

— Только что. Не слышал? Или у вас это привычные любезности?

Хватает сил дерзить. Хорошо. Хороший знак. Наверное.

— До того, как вы пришли сюда, он хоть что-то сделал тебе? Хоть пальцем тебя коснулся?

— Сделал, — она протягивает мне зелёное яблоко со следами впившихся ногтей, которое держала всё это время. — Угостил.

Угостил. Яблоком он её угостил. Блять. Отбираю его и швыряю не глядя.

— Прости. Я не хотел, чтобы так получилось, — беру её ладонь в руки, но от меня мягко отстраняются, разрывая контакт.

— Я тоже.

— Тамара… Я всё…

— Отвези меня домой. Пожалуйста.

Даже не даёт объясниться. Это её безапелляционное «пожалуйста» ясно означающее, что меня не хотят и не собираются слушать хуже, чем крики и истерика.

Пощёчина предпочтительнее. Пощёчина — проявление эмоций. Есть эмоции — есть шанс. Здесь же мне вынесли приговор, не подлежащий обжалованию.

Не хочу её отпускать вот так, но и насильно удержать не могу. За неимением выбора делаю то, что она просит. Выходим на свежий воздух и загружаемся в тачку. За всю дорогу не пророняется ни звука. Я собираюсь с мыслями, Тома сидит, уставившись в окно, и бездумно теребит массивные браслеты на запястье. О чём думает боюсь представить.

Заехав под арку глушу двигатель и поворачиваюсь к ней, чтобы бы хоть как-то обелиться напоследок, пусть это ничего не изменит и вины за то, что ей пришлось пережить не загладит, но она лишь отрицательно качает головой.

— Не надо, — просят меня.

— Мне важно, чтобы ты поняла…

— Прошу же, не надо. Не сейчас.

— А когда?

— Позже. Мне нужно подумать.

Прикрываю глаза, пробуя на вкус это «подумать». Послевкусие дрянь, конечно.

— Сколько потребуется времени?

— Не знаю. День. Два. Может неделя. Я тебе позвоню.

— Тома, давай всё же поговорим…

— Дай. Мне. Время. Пожалуйста, — миниатюрная женская фигура выскакивает из салона, стремительным росчерком растворяясь в недрах подъезда.

Злобно долблю по рулю, распугивая курлыкающих возле водосточной трубы голубей. Долблю снова и снова. Какой-то бред. Маразм. Так вообще не должно быть.

Разные случались ситуации в прошлом, порой не самые приятные, но сегодня…

Сегодня всё перешло недопустимые границы…

Достаю из бардачка пачку и скуриваю несколько сигарет. Одну за одной, без перерыва. Накачиваюсь дымом так, что начинает кружиться голова. Тачка закупоривает проход, на что мне уже дважды сердито что-то кричат прохожие, но я упорно не уезжаю.

Не знаю, чего жду.

Что она вернётся?

Не вернётся. Там по глазам было видно.

Позвонит?

Надеюсь…

Слепое ожидание подобно ржавому капкану, пустившему заражение в кровь.

Сутки. Вторые. Третьи. Странное состояние, когда дни смазываются и начинаешь терять нить: где заканчивается старый и начинается новый. Сплошная каша.

Дома стараюсь не появляться. За столь короткое время квартира успела пропитаться Тамарой. Брошенная в спальне одежда, ужин в холодильнике, забытый на столе скетчбук. Не знаю, как ей это удалось, но она умудрилась оставить после себя напоминание даже в чёртовом предбаннике, где теперь можно хоть ламбаду танцевать.

Горы нагромождений бесследно исчезли. Остался один стеллаж с коробками, но он никому и не мешает в своём углу. При этом никто не качает права, не пыхтит и не плюётся ядом. Более того, соседи вообще с других этажей, с которыми мы мирно существовали все эти годы на уровне «а я и понятия не имел, что мы живём в одном доме» при встрече начали вдруг со мной здороваться, попутно передавая ЕЙ «приветы».

Немыслимо. Просто немыслимо. От этого и невыносимо находиться здесь. В клубе легче. Там эта девчонка ещё не успела так наследить. Да и забот по первой предостаточно. Дрова наломаны, пришло время их разгрести. В этом тупом сумбуре и проходит злополучная неделя, однако ничего не меняется.