Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

В отдельную группу источников следует выделить агиографические произведения. Несмотря на продиктованную жанровыми условностями специфику агиографической литературы, ее значение, как одного из наиболее важных источников для изучения периода Поздней Античности, признается подавляющим большинством исследователей[83]. Как отмечала А. Талбот, в житиях святых зачастую находят отражение аспекты социальной и духовной жизни общества, не освещенные в других исторических источниках[84]. Следует отметить, что агиография IV–V вв., стояла у истоков данного литературного жанра и, соответственно, не была зависима от строгого житийного канона, сформировавшегося лишь в VI в.[85]. Таким образом, агиографическая литература IV–V вв. в определенной мере свободна от канонических условностей и в большей степени отражает историческую реальность, чем позднейшие произведения данного жанра.

Из обширной житийной литературной традиции Поздней Античности важнейшим для темы исследования является труд Марка Дьякона «Житие и подвизание иже во святых отца нашего Порфирия Газского»[86]. Ряд исследователей вслед за П. Пеетерсом[87] датировали данное сочинение не V в., но VI и даже VII веками[88]. Однако, Ф. Тромбли блестяще опроверг доводы П. Пеетерса и доказал, что в основе сохранившегося «Жития» лежит подлинный текст первой половины V в., подвергшийся позднейшей редакторской правке[89]. Данное произведение, составленное очевидцем и участником событий, представляет собой наиболее полное, из сохранившихся исторических описаний, повествующих о противостоянии языческих элит и Церкви в городах восточных провинций. Марк Дьякон подробно характеризовал состояние языческих культов Газы в конце IV — начале V в., освещал методы и формы борьбы куриальной знати против укрепляющейся христианской общины, раскрывал причины фактически терпимого отношения центрального правительства к сохранению и преобладанию древних культов в ряде городов Восточной империи в V веке.

Среди использованной агиографической литературы также необходимо отметить «Житие Амвросия Медиоланского»[90], написанное вскоре после смерти епископа, его нотарием и учеником Павлином[91]. В сочинении Павлина представлены сведения, уточняющие и дополняющие содержащиеся в трудах Амвросия Медиоланского свидетельства о деятельности языческой оппозиции в среде сенаторской аристократии Рима во время узурпации Евгения.

Значимым источником для характеристики сенаторской аристократии Рима является житие представительницы высшей римской знати Мелании Младшей[92], составленное в середине V в. священником Геронтием. Описывая жизненный путь набожной аристократки, Геронтий раскрывал аспекты социально-экономического положения сенаторской аристократии, освещал процессы христианизации столичной знати, предоставлял информацию о последних язычниках Рима[93].

Свидетельства о деятельности языческой интеллигенции восточных провинций конца V в. представлены в «Житии Севера»[94], написанном историком-монофизитом Захарией Ритором[95]. Данное сочинение, датируемое началом VI в., было призвано защитить соратника и друга автора — монофизитского епископа Севера Антиохийского от обвинений (вероятно справедливых) в увлечении язычеством в период юности[96]. Для данной работы наибольшую ценность представляет, прежде всего, представленное автором описание языческого и христианского общества Александрии и Берита — городов, в которых Север получил образование. Автор подробно останавливался на характеристике языческой интеллигенции восточных провинций, освещал вызванные мятежом Илла и Пампрепия столкновения язычников и христиан в Александрии и Берите в конце V в.

Ценные сведения о взаимоотношении языческой знати и христианского монашества в Верхнем Египте содержатся в «Житие Шенуте»[97], составленном его преемником на посту настоятеля Белого Монастыря Бесой во второй половине V столетия[98]. В своем сочинении Беса, помимо сведений очевидно мифологического характера, представляет широкую картину социального противостояния в Египте конца IV — первой половины V столетия, в которой невольно раскрывает экономические предпосылки ожесточенной борьбы христианства и язычества в регионе.

Подводя итог рассмотрению корпуса нарративных источников, следует признать, что в нашем распоряжении имеется значительное количество письменных материалов, освещающих деятельность языческой оппозиции христианизации Римской империи. Вместе с тем, всем охарактеризованным выше источникам присуща определенная специфика: освещение ограниченного отрезка времени или же чрезмерная конспективность описываемых событий, а также, большая или меньшая субъективность авторов при изложении материала, являющаяся следствием личных религиозных или политических симпатий. По этим причинам источники данной группы необходимо использовать в комплексе с иными типами исторических материалов.