Язычник

— Я же не знал ничего… Она разыскала меня, явилась сюда с крошечным узелком, бледненькая, расстроенная студенточка, в матерчатых тапочках на босу ногу. Я потек, как эскимо и оставил ее на ночь. Ну, как бы тебе объяснить… Стыдно, но тебе скажу — не дала ни разу. Но сама брала виртуозно, так что ноги отнимались, а главное исполняла, как сольную партию, с поэзией и смыслом. Я даже звал ее «Сафо».

— Сафо, говоришь? А может быть, ей была нужна она, Ная, и Сатана, засевший в Лине, требовал именно ее? Поэтому она и надругалась над трупом…

Внезапно мне стало все безразлично, и даже тысячи мировых заговоров не заставили бы меня шевельнуть пальцем.

— Ладно, Сашка, устал я. Сейчас приму душ и завалюсь спать, а ты постарайся разузнать что-нибудь про Абадора. Этот молодчик хвастался, что его предки жили в России.

— Ну, это «Интерпол» придется запрашивать… Но и здесь для нас ничего невозможного нет. Хотя постой, от Лины я знаю, что его настоящая фамилия Баррон… А мы сделаем проще, мы пошлем запросик… Я уже успел половину своего архива загнать в компьютер, сейчас он нам выдаст.

Системный блок Лягиного компьютера долго зависал и наконец выдал текст на латинице.

— Плохо дело, придется вручную колупаться…

Я прожил у Ляги несколько дней, пока он наводил тщательные справки и раскапывал уголовные и личные дела. Оказалось, он уже давно собирал материалы об имении Шаховских, а также о его нынешнем неуемном управляющем. Ранним утром Ляга поднял меня и заставил выпить пузатую кружку кофе, прежде чем напичкать своими открытиями.

— Пока ты дрых, Бледный Лис, кое-кто глаз не смыкал, взламывая секретные серверы Интерпола, знакомые хакеры подносили отмычки. Шучу, конечно, хотя кое-какие связи и у нас имеются… Вот что вытанцовывается… Это прямо наброски романа. Твой Абадор — настоящий «черт из табакерки».

Родословная Абадора, Лео Баррона, оказалась примечательной. Сведения, полученные из архивных отложений царской охранки и «чрезвычайки», щедро сдобренные черным юмором и пересыпанные поэтическими цукатами, оказались совершенно уникальным блюдом.

— Свой неспешный путь, похожий на движение улитки, далекий предок Лео Баррона начал в городке Праге, это под Варшавой, лет триста назад. Фамилия Баррон была куплена им в местном протекторате. К своему родовому имени Арон он добавил несколько литер, уплатив за каждую чистым золотом. Воистину имя и число правят миром и каждая буква имени не случайна. Еще в библейские времена, добавив к имени всего лишь одну букву, человек менял свой статус. Аврам превратился в Авраама, а Сара в Сарру. В позапрошлом веке евреи повсеместно покупали у властей фамилии аборигенов, хотя в некоторых странах с них эти маскхалаты снимали и заставляли брать чисто еврейские фамилии, чтоб население знало, с кем имеет дело. Но, как правило, осел, груженный золотом, побеждал. В России у взяточников-полицмейстеров была своя такса. Дороже всех стоили драгоценные фамилии: Алмазов, Гольденштейн, потом шли фамилии попроще, отличающиеся некоторой искусственностью. И напоследок «птичьи»: Галкин, Жаворонков, Соловей, Воробей. Это были самые дешевые «русскоязычные» фамилии, с легким оттенком иронии. За два столетия Барроны проползли из Польши в Галицию, где окончательно обнищали. Переселенцев было слишком много, и коренные народы были не в силах их прокормить. Попробуйте заняться ростовщичеством среди нищих. Унизительная бедность коснулась Барронов. В позапрошлом веке, после объединения России и Польши, на наши хлебные нивы хлынул поток переселенцев с Запада. Предки Абадора в поисках лучшей доли тоже рванули в Россию и оказались как раз за чертой оседлости. Эту «черту» ввели своим указом Романовы, дабы уберечь коренное население от ограбления и спаивания, как о том нелицеприятно сказано в Указе Сената от 1727 года. После отмены этого постановления Исаак Баррон перебрался в небольшое сельцо Краснопольское, где начал торговлю самогоном и дешевым табаком. Через три года Краснопольское сгинуло в тартарары от пьянства, а предприимчивый Баррон переехал в богатое торговое село Ямская слободка, где открыл большой шинок и гостиницу. Десяти лет хватило, чтобы богатейшее село обнищало и наполовину выгорело, а Исаак разбогател настолько, что смог отправить своего старшего сына на обучение в Петербург. Вот тут-то мне и попалось одно примечательное уголовное дело от 1920 года, о самоубийстве гражданки Шаховской А. И., заботливо сохраненное моим предком на особой, «чекистской» полке. Из опросов бывшей прислуги и случайно сохранившихся свидетельств вырисовывается трагический сюжет. Но все по порядку. В годы Первой мировой войны двадцатилетний Лео, выкупленный от призыва на военную службу, пытался ухаживать за княжной Анастасией Шаховской, дочерью обедневшего аристократа, но успеха не имел.