Язычники

— Давай, здоровяк, — мурлыкаю я, пока моя рука медленно блуждает по его широкой груди. — Когда ты собираешься забрать то, что принадлежит тебе по праву? Пойдем с нами. Мы даже можем сходить в ваш любимый дайв-бар или найти одного из тех придурков, с которыми вам нужно свести счеты; все, что поможет тебе расслабиться и хорошо провести время. Я даже не буду пытаться убежать от вас, ребята. Я просто хочу пойти куда-нибудь и хорошо провести время. А завтра все вернется на круги своя. Я даже не буду ныть, когда ты набросишься на меня со своим обычным Романовским дерьмом.

Его рука ложится на мою, лежащую у него на груди, и он держит ее неподвижно, пока его большой палец двигается взад-вперед по моей коже, но, учитывая то, как он все еще смотрит на меня через зеркало, я сомневаюсь, что он даже осознает, что делает.

В "Эскаладе" воцаряется тишина, напряжение нарастает, все с нетерпением ждут окончательного решения Романа. Хотя это не значит, что мы бы просто не поехали без него, как предлагал Маркус, но если бы он был там, это было бы правильно.

Роман вздыхает, и его тяжелый взгляд, наконец, отрывается от моего, прежде чем сфокусироваться на пустой городской улице через лобовое стекло.

— Ладно, — наконец говорит он, сдаваясь. — Но мы делаем это по-моему.

Его нога давит на газ, и по инерции я отлетаю назад на сиденье, только Роман сжимает мою руку, не отпуская ни на секунду. Он мчится по городу, и всего через несколько поворотов Маркус и Леви, кажется, расслабляются, как будто точно знают, куда Роман нас везет.

"Эскалейд" останавливается у винного магазина, и пока Леви выходит, я начинаю перечислять всевозможные вещи, которые мне нужны, чтобы провести сегодняшний вечер. Только после четвертого пункта Леви снова смотрит на меня с отсутствующим выражением лица.

— Ты же не ожидаешь, что я все это запомню, не так ли?

Я вздыхаю и высвобождаю руку из крепкой хватки Романа. Я выталкиваю себя через дверь и ступаю на асфальт.

— Какого хрена ты, по-твоему, делаешь? — Шипит Леви, оглядываясь по сторонам и дважды проверяя, что никто не собирается выбежать на нас.

Я поднимаю на него взгляд, на моем лице ясно читается замешательство.

— Что? — Требую я. — Прекрати так на меня смотреть.

Он качает головой и хватает меня за руки, притягивая ближе к себе, чтобы я каким-то образом не сбежала несмотря на то, что я сказала Роману, что не стану этого делать.

— Кто-нибудь может тебя увидеть, — шипит он, понизив голос. — Может, ты и забыла, что должна быть похищенной пленницей, но весь остальной мир — нет.

— Поправка, — ухмыляюсь я ему, направляясь к винному магазину. — Весь остальной мир думает, что меня до смерти растерзал медведь. Кроме того, в той старой жизни я была никем. Поверь мне, все уже забыли, кем, черт возьми, я была.

Леви притягивает меня ближе и засовывает руку в задний карман моих джинсов, при этом хорошенько приложившись к моей заднице.

— Это невозможно, Шейн. Никто никогда не сможет тебя забыть.

Десять минут спустя я выхожу из винного магазина с чертовски дерьмовой ухмылкой на лице, а Леви идет рядом со мной, держа в руках массивную коробку с ассортиментом. Очевидно, выбрать что-то одно гораздо сложнее, чем кажется. Черт, Маркус и Леви — тому доказательство. Я никогда не захочу выбирать между ними, но если они захотят взять меня одновременно, у меня не будет никаких проблем и с этим.

Мы возвращаемся в машину, и в течение следующих двух минут Роман снова останавливает "Эскалейд".

— Где мы, черт возьми? — Спрашиваю я, глядя на пустые городские улицы и не видя вокруг нас ничего, кроме высотных зданий. — Я не вижу никаких клубов или баров.

— Мы не собираемся в клуб или бар, — говорит Роман, когда Маркус берется за горлышко бутылки виски и начинает нашу маленькую вечеринку пораньше. — Ты хочешь жить на грани, императрица, тогда это то, что мы собираемся сделать.

Взгляд Романа перемещается вверх, и у меня сводит живот, когда я следую за его взглядом прямо на самый верх самого высокого здания, которое я когда-либо видела.

— Это, эээ… не совсем то, что я имела в виду.

— Либо крыша, либо ничего, — говорит он. — Я не рискну посадить кого-либо из моих братьев в тюрьму из-за твоей потребности повеселиться. Итак, что же это будет? Мы можем поехать домой или подняться наверх.

— Наверх, — говорю я ему, мои губы растягиваются в возбужденной ухмылке, когда мои пальцы сжимаются вокруг дверной ручки. — Всегда наверх.

Ребята следуют моему примеру, и через несколько мгновений мы минуем охрану здания и входим в темный лифт.

— Как, черт возьми, вы это сделали? — спрашиваю я, жалея, что у нас нет возможности включить свет, но, очевидно, это привлекло бы слишком много внимания. — Сигнализация должна была сработать.

Леви ухмыляется, когда дверь лифта закрывается за нами.

— Было бы чертовски хреново, если бы мы не могли попасть в наше собственное чертово здание.

Мои глаза вылезают из орбит, но я сомневаюсь, что они смогли бы разглядеть это в такой темноте.

— Оно ваше? — Бормочу я, думая о том, сколько могло бы стоить такое здание.