Читаем Язык птиц. Тайная история Европы полностью

Масонами являются и те и другие, потому что еще раньше масонами были и греки. На погребальных мозаиках музея в Неаполе и на похоронных памятниках в Марселе, Лионе и Орли, начиная с первого века, обнаруживается изображение молота или деревянного молотка масонов, часто сопровождаемое уровнем, отвесом, и черепом, обозначающим как у древних, так и у наших современников степень мастера третьего градуса, представленную на греческо-друидской колонне Кюсси Хироном греков со связанными руками. Мы находим его в «Полифиле» в виде единорога (licorne), а в храмах Италии я обнаружил немало разновидностей погребальной тайнописи, составленной из одной лилии и одного черепа (lys + crane = licorne). На греческом хирон значит узник; современный перевод слова licrane — узник плоти (lie a la chair, а на старофранцузском lie earn).[12]

На древних гробницах фигурируют три инструмента масонов: молоток, уровень и отвес; они олицетворяют трех кабиров или трех персонажей платоновской троицы.

1. Греческий молоток, MAKELLA; на латыни, MARCVLA, откуда происходят два имени города Марселя, олицетворяющие смерть или злую судьбу. Один эпиграф из музея в городе Борелли содержит эти два слова:

MACELLE EVITVXEI,

A Macella, a la bonne fortune.

2. Добрая судьба соответствует отвесу, олицетворяющему справедливость, на греческом Ортозию, как звучит одно из имен Дианы.

3. Уровень, на греческом статмос, балансир, был одним из атрибутов Юпитера Статора, а еще раньше представлял собой спящего андрогина, то есть Смерть, начало жизни, доисторическое божество всех видов и форм масонства.

На греческом эти инструменты масона называются тойхо механе, это инструменты для возведения стен, а произносится их название как гпихомехане, инструменты судьбы. Это те инструменты, с помощью которых каждый из нас творит свою судьбу, то есть свое прошлое, или молот, настоящее, или отвес, будущее, или уровень, который, будучи помещен между движением восходящим и нисходящим, не имеет отношения ни к первому, ни ко второму.

Однако для философа, как и для филолога, существует лишь одно время, то, которое греки называли аорист, время не родившееся, или бесконечное, представленное андрогином и уровнем, так как это единственная форма существования моего Я, единственная неоспоримая вещь. Эта идея передается в храмах и масонских ложах Запада скрещенными костями под черепом лунного цвета (то есть белого), о чем сообщает следующая поговорка:

Sautoir femur mort lisse crane chef lun?

To есть:

Estre foi mort amour, Licrane c'est l'un (Для узника плоти любовь и смерть — это одно и то же.)

В моем масонском словаре один из моих предшественников добавил в этот стих красный цвет (разумеется, геральдический красный — gueule), и получился весьма интересный вариант:

Estre foi mort amour, Licarne s'egalent.Для узника плоти любовь и смерть равны.

Этот символ никогда не встречается в восточных церквях, так же, как и распятие, которое датируется лишь одиннадцатым веком и по сей день остается одним из знаков степени розенкрейцера. Бог — это голый, привязанный к кресту (Lie croix nu), то есть узник плоти (licrane). Не следует забывать, что современное масонство, такое же древнее, как и сам мир, реорганизуется заново в монастырях каролингов и что ритуал адонирамитов, английский и протестантский по своему происхождению, был единственным ритуалом, не поладившим с Римом. Напротив, к нему были всегда терпимы, а иногда и защищали его объединения, носившие названия сыновей леса, фарфелю, относясь к ним как к клапану, через который выходил остававшийся независимым человеческий дух. Все детали костюма священника на Западе, очевидно отличавшиеся от восточного, подчинялись правилам тайнописи на вульгарной латыни, особенно тонзура, которая была признаком дьякона, или узника плоти. Известно, что восточное духовенство оставляет нетронутыми свои бороду и волосы, как и на оставшихся у нас статуях Нептуна и Акмона, богов счастья и удачи. На самом деле, если слово коме на греческом означает волосы, то слово комес — принца, вождя. И это увеличивает вероятность происхождения носившей длинные волосы семьи Меровингов от друидов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны
История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

История частной жизни: под общей ред. Ф. Арьеса и Ж. Дюби. Т. 4: от Великой французской революции до I Мировой войны; под ред. М. Перро / Ален Корбен, Роже-Анри Герран, Кэтрин Холл, Линн Хант, Анна Мартен-Фюжье, Мишель Перро; пер. с фр. О. Панайотти. — М.: Новое литературное обозрение, 2018. —672 с. (Серия «Культура повседневности») ISBN 978-5-4448-0729-3 (т.4) ISBN 978-5-4448-0149-9 Пятитомная «История частной жизни» — всеобъемлющее исследование, созданное в 1980-е годы группой французских, британских и американских ученых под руководством прославленных историков из Школы «Анналов» — Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. Пятитомник охватывает всю историю Запада с Античности до конца XX века. В четвертом томе — частная жизнь европейцев между Великой французской революцией и Первой мировой войной: трансформации морали и триумф семьи, особняки и трущобы, социальные язвы и вера в прогресс медицины, духовная и интимная жизнь человека с близкими и наедине с собой.

Анна Мартен-Фюжье , Жорж Дюби , Кэтрин Холл , Линн Хант , Роже-Анри Герран

Культурология / История / Образование и наука