Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)

Если до революции 1917 г. способы сокращения слов находились на языковой периферии, то, спровоцированные социальными потрясениями, лавинообразные аббревиатурные процессы явились в каком-то смысле лингвокогнитивным «вызовом» как языковой личности, так и всему социуму в целом. В этой связи уместно привести наблюдения К. Чуковского, показывающего импульсный, массированный характер появления аббревиатур после революции 1917 г.: «Вот несколько разительных примеров. В России сберегательные кассы были учреждены в 1841 г., но лишь после 1917 г., то есть после того, как они просуществовали лет восемьдесят, они, подчиняясь новым темпам общественной жизни, стали именоваться в народе сберкассами. Такова же участь Литературного фонда, который превратился в Литфонд. Литературный фонд был основан А. В. Дружининым в 1859 г., и в дореволюционное время ни у кого не было ни желания, ни надобности называть его сокращенно Литфонд. И еще пример такого же запоздалого словесного сплава. Московский Художественный театр лет двадцать был Московским Художественным театром и только в советскую пору сделался для каждого МХАТом. Прежде в домашнем кругу мы для скорости говорили: «Художественный», отбрасывая первое и последнее слово: – Достали билет в Художественный? – В Художественном нынче “Дядя Ваня”. Но до МХАТа никто не додумывался. А если бы и додумался, слово это повисло бы в воздухе и не вошло в широкий речевой обиход, так как такое сцепление звуков еще не стало массовой привычкой» [Чуковский 1962: 79]. Распространение и укоренение аббревиации в русском языке, по мнению исследователей, «за короткий срок было бы немыслимо без принятия ее большинством населения» [РЯСОС 1968: 74]. Ср. также суждение очевидца бурных языковых изменений: «Разница между образованиями дореволюционными и современными в широте распространения. В то время как до войны подобные термины были доступны только немногим лицам, после революции они стали всеобщим достоянием» [Баранников 1919: 68]. Целый «веер» оценочных суждений об аббревиации (от ее восторженного восхваления до полного отрицания[75]) содержится в текстах той эпохи.[76]

Основная оппозиция в сложносокращенных словах установилась между инициальными и слоговыми аббревиатурами: инициальные сокращения были слишком непривычны структуре русского языка («без заметных словообразовательных прецедентов, без опоры на какие-либо словообразовательные типы»[77]), напротив – слоговая аббревиация «в какой-то мере была приемлема в качестве своеобразного продолжения русского словосложения» (типа Святополк, Златоуст, Новгород, пустослов) [Алексеев 1979: 75].

Один из блестящих эмигрантских журналистов и публицистов Н. И. Федоров, эмигрировавший из Советской России в начале 1920-х гг. и под конец жизни осевший в Аргентине, в 1952 г. выпустил острую публицистическую книгу «Советизация эмигрантского языка», в которой среди прочих «уродств» русского языка советской эпохи называет и аббревиацию (в его терминологии, сокращения: «совдеп, комсомол, совхоз, компартия, киноактер»), доведенную большевиками «до крайности» [Федоров 1952: 7–8]. Насколько обоснованны упреки Федорова «советскому (большевистскому) языку» и как аббревиатурные процессы протекали в русском языке зарубежья? Чтобы в дальнейшем вести рассуждения по этой теме, представим типологию сложносокращенных слов в эмигрантской прессе.

1. Инициальные аббревиатуры.