Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)

Слова, содержащие в своей семантической структуре временные (темпоральные) локализаторы, выражаемые префиксальными, префиксально-суффиксальными морфемами, составляют важный, актуальный лексический пласт в эмигрантских газетах. Конечно, в первую очередь рост таких производных был спровоцирован теми социальными, политическими, экономическими условиями, в которых оказались беженцы. Для абсолютного большинства эмигрантов время оказалось расколотым на две части: дореволюционное и беженское, эмигрантское. Изменилось психологическое измерение времени в субъективном мире человека: когда он жил в дореволюционной России, время текло иначе, чем тогда, когда он оказался в изгнании, в беженстве. Оно измерялось чаще не годами, периодами, десятилетиями, а теми или иными хронологическими разрывами, вехами, составляющими опорные точки психологического пространственно-временного континуума. Словообразовательные элементы с темпоральным значением позволяли назвать явление относительно некой опорной точки. Какие же префиксальные и префиксально-суффиксальные средства чаще всего использовались эмигрантами для называния понятий с временным значением? Пожалуй, лидерами являются префиксы до-, по-, а также после– и пред-.

Префикс до-. Префикс до– имеет значение предшествования какому-либо событию, факту, в эмигрантских текстах он встретился в следующих производных: добольшевистский, довоенный, дооктябрьский, допушкинский, дореволюционный, дофевральский, дофашистский.

В добольшевистской Москве было в году два знаменательных момента, переживание которых способно было заронить в душу неизгладимые впечатления. […] То были – Пасхальная ночь и Татьянин день (Огни. 1924. 28 янв. № 4).

…огромные массы населения [в Германии] совершенно разорены полным обесценением разного рода бумаг довоенного времени (Дни. 1925. 30 янв. № 678).

Кто наблюдал рабочих и крестьян в величественные дооктябрьские и октябрьские дни, тот видел, что нашу революцию творили широкие массы народа, стремившиеся разрешить в революции вековой спор между «черной» и «белой» костью, между трудом и капиталом (Анархич. вестник. 1923. № 1).

…машина советской государственности действует, главным образом, опытом и знаниями старой дореволюционной бюрократии и служилой интеллигенции (Дни. 1926. 19 нояб. № 1163).

…все… мало-мальски отрицательное, существовавшее за все бытие дофевральской России, блекнет перед теми ужасами, которые последние годы творят вызванные ими же, социалистами, злые духи (Призыв. 1920. 12 (28.2) марта. № 61).

И еще более удивительно это [благожелательное] отношение Италии к фашизму для всякого, кто давно знал и дофашистскую и довоенную Италию (Руль. 1926. 14 апр. № 1630).

Итак, для эмигрантов значимыми, поворотными моментами современной истории являлись:

а) Первая мировая война,

б) Февральская буржуазно-демократическая революция,

в) Октябрьский переворот (так чаще всего именовали события осени 1917 г. монархисты и часть демократов) или революция (в анархических текстах),

г) создание фашистской организации и идеологии, в которой многие эмигранты видели возможный механизм свержения большевизма.

Эти опорные исторические точки и служили мотивирующими основами при производстве слов с приставкой до-. Любопытно, что в советской публицистике смысловой акцент в этих словах был смещен в сферу практической деятельности: дозавуч (< школа дозаводского обучения), допризывник, дошкольник [Селищев 1928: 170, 173, 174].