Читаем Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939) полностью

интеллигентный – интеллигентский – интеллигенческий

В эмигрантской прессе нам встретилось три производных от корня интеллигент: интеллигентный – интеллигентский – интеллигенческий. Какие же семантические различия между вариантными формами (если они были) поддерживали и позволяли сохраняться в эмигрантском узусе этим трем лексемам? «Интеллигентный в смысле «культурный» появилось около 1870 года, а интеллигентский – «принадлежащий интеллигенции» – чуть позже, примерно в 1880 году. […] Интеллигентский – тот, кто принадлежит интеллигенции… Интеллигентный же – тот или то, что присуще интеллигенту, составляет основной его признак и является характеристикой лиц, а не класса. […] В. И. Ленин в своих произведениях 61 раз употребил слово интеллигентный, и более 300 раз – интеллигентский» [Колесов 1988: 264; более подробное рассмотрение понятия интеллигент и гнезда см. в: Зеленин 1999d, 2000a, 2000b; Грановская 2005: 42–43]. Появление форм интеллигентый и интеллигентский примерно в одно и то же время (1870–1880-е гг.)[63] не преследовало стилистической или семантической функции, а только сигнализировало о словопроизводственной двойственности лексемы: если следовать формальной структуре иноязычного слова, то в середине XIX в. преимущественным словообразующим формантом адъектива был суффикс – н, если же следовать семантике слова, то присоединение суффикса – ск– свидетельствовало о качестве, свойственном интеллигенту как лицу. Повидимому, эти две различающиеся модели образования прилагательных от интеллигент (первая модель на – н: от иноязычной основы; вторая модель на – ск: для обозначения лица) достаточно долго сосуществовали в русском языке, и размежевание двух форм по оценочнопрагматической функции (интеллигентный с позитивной окраской, а интеллигентский – с пейоративной) произошло в русском языке метрополии в 20–30-е гг. XX в. Ср. в СУ: Интеллигентный – 1. образованный, культурный, присущий интеллигенции. 2. прил. к интеллигенция (книжн.); Интеллигентский (презрит.). Свойственный интеллигенту (во 2 знач.). Однако второе значение слова интеллигент сложилось именно в советские годы и, очевидно, под непосредственным влиянием трудов Ленина, жестко и грубо высмеивающих нерешительных, колеблющихся или сомневающихся деятелей культуры, просвещения именно при помощи формы интеллигент (интеллигентик) в пейоративно окрашенных контекстах. Это социальномотивированное значение узуализировалось и попало уже в СУ: Интеллигент – 2. То же, что человек, социальное поведение кго [которого] характеризуется безволием, колебаниями, сомнениями (презрит.). Таким образом, семантическое и прагматическое расподобление форм интеллигентный и интеллигентский произошло уже на почве послереволюционного русского языка.

Эмигрантская публицистика не отражает этого механизма социальнопрагматического расщепления вариантных форм на два идеологически противопоставленных концепта, как это произошло в советском языке. Напротив, в эмигрантской прессе обе формы интеллигентный и интеллигентский часто взаимозаменимы. И даже больше: в нашем материале доминирует именно вариант интеллигентный, который и обладал самым широким семантическим диапазоном из всей триады. Интеллигентный у эмигрантов – это: 1) Обладающий специальными знаниями, получивший высшее специальное образование; 2) присущий интеллигентам, характеризующий интеллигентов (стиль мышления, языковые, речевые особенности и проч.). Итак, интеллигентный имеет как номинативнонейтральное (1) значение, так и (в определенных контекстах) оценочноквалифицирующее (2). Ср. цитаты:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза