Языковая структура

Формально-грамматическая зависимость придаточного предложения от главного может проводиться, но это совершенно не обязательно. Обязательно только в том единственном виде, когда от исторического времени управляющего глагола главного предложения может зависеть гипотетический или потенциальный оптатив придаточного предложения.

Это бывает в двух случаях: тогда, когда действие, выражаемое придаточным предложением, является либо только субъективной мыслью или намерением некогда действительно живого субъекта, о каковом действии говорит в данном случае соответствующее главное предложение, либо многократным повторением того или иного объективного действия или события. При этом в обоих случаях управляющий глагол главного предложения стоит в историческом времени, а управляемый глагол придаточного предложения стоит в оптативе (в первом случае – optativus obliquus, во втором – орtativus iterativus).

1. Общий смысл этого закона

Этот закон является единственным коррективом к предыдущему закону. Грек решительно везде предпочитает формально грамматическим связям реально вещественные связи, и если он решается где-нибудь формализировать чисто грамматическую связь предложений, т.е. выставить определенный ее тип в качестве закона и нормы, то делает это он весьма неохотно, весьма редко и неуверенно и только при наличии весьма специфических условий. Эти условия таковы, что они в минимальной степени выводят его за пределы реально вещественных связей и в максимальной степени охраняют его объективизм при построении синтаксиса сложного предложения. Эти условия используют оптатив как наклонение чистой возможности или даже произвольного допущения и для случая косвенного оптатива сводятся к следующему.

2. Opt. obliquus

Во-первых, поскольку изучаемая здесь формальная связь главного и придаточного предложения обязательно предполагает постановку управляющего глагола в историческом времени, речь тут идет, следовательно, только о том или ином понимании прошедших событий. Всякое же прошедшее уже по самому своему смыслу теряет в известной мере свою реальность и склонно превращаться для человеческого сознания только в какое-нибудь воспоминание, только в какое-то чистое представление. Конечно, на самом деле, прошедшее, даже уходя в глубь времен, отнюдь не теряет своей реальности и отнюдь не перестает быть фактом, потому что это прошедшее входит в общий органический состав истории и является то ли прямым и положительным фактором настоящего, то ли отрицательной и отстраняемой инстанцией. И все же, если какую действительность и можно понимать как только чье-то представление или как некую чистую возможность, то, конечно, по преимуществу прошедшую действительность. И вот греческое сознание делает эту единственную уступку своему всеобщему объективизму и реализму, т.е. оно соглашается на то, чтобы в известных случаях о прошедшем говорить только с точки зрения простой его представимости.

Во-вторых же, анализируемый здесь нами закон говорит даже и не просто о прошедшем. Opt. obliquus означает не просто прошедшее, но те мысли и представления, которые были в прошедшее время у тех или иных живых субъектов, так или иначе мысливших, чувствовавших или действовавших. Эта область мысли и представлений когда-то мысливших и действовавших людей, конечно, может наиболее безболезненно для объективизма трактоваться как область субъективная. На деле, разумеется, для последовательного объективизма даже и эта область мысли и представления отнюдь не есть нечто обязательно субъективное, так как ничто не мешает тому, чтобы, например, лицо, говорившее о каком-нибудь предмете в прошлом, имело в виду самый настоящий реальный предмет и чтобы этот реальный предмет так и был здесь выражен как реальный, т.е. в индикативе, а не как только представляемый этим лицом, т.е. в оптативе. Но все же нельзя не согласиться с тем, что это соединение прошедшего времени не с самими событиями, а только с мыслями и представлениями когда-то действовавших субъектов в максимальной степени обеспечивает для греческого сознания неприкосновенность его объективизма и что оно наиболее для него безболезненно может трактоваться оптативно, т.е. чисто гипотетично.

У Xen. Anab. II 1, 3 читаем:

«Они говорили, что Кир мертв (indic. perf.) и будто Арией остановился (optat. praes.) в бегстве на той стоянке, откуда они накануне выступили».