Языковая структура

Чтобы понять всю беспомощность подобного рода асемантического структурализма, достаточно привести хотя бы некоторые материалы из второй части книги Лайонза, где этот исследователь пытается применить свои теоретические принципы к анализу поля понятий technē «искусство», epistēmē «наука», sophia «мудрость» и т.д. в 25 главных достоверных диалогах Платона. При этом он заранее предупреждает, что общей картины этих терминов у Платона нарисовать не удастся, поскольку они входят в несколько различных лексических подсистем в словаре Платона[120].

Методическими принципами своего исследования Лайонз называет некоторые вполне традиционные и отвечающие здравому смыслу предпосылки. Так, диалоги Платона принимаются им за реальный отчет о действительно происходивших беседах. Исследование значений слов совершается методом выдвижения гипотез с последующей их проверкой, в результате чего устанавливаются корреляции и эквивалентности между терминами. Для сокращения записи вводятся простейшие символы и буквенные обозначения. Для сведения сложных конструкций к более простым применяется грамматическая трансформация, доводящая любую конструкцию до «ядерного предложения», которое в греческом языке, по мнению Лайонза, имеет форму «субъект» – «предикат». Попросту говоря, Лайонз хочет здесь сказать, что все грамматические конструкции можно свести к ряду мелких предложений, содержащих только субъект и предикат. Для выявления семантического отношения консеквенции («следования») Лайонз уделяет большое внимание грамматическим категориям аспекта и времени[121]. Мы опускаем другие менее важные методические принципы.

С помощью определенных выше категорий отношения и устанавливается у Лайонза структура греческого поля «знания» и «мудрости». Для разграничения входящих в это поле слов выясняются «классы окружения», в которые эти слова входят. «Классы окружения» устанавливаются Лайонзом как на основании грамматических, так и на основании семантических признаков. Например, класс «А» представляет такое окружение, в котором интересующее нас слово стоит в сочетании с собственным именем и глаголом в неопределенной форме (в буквенном обозначении «Np/ – – – //Vinf»). В этот класс входят: epistasthai «знать», лишь по одному разу eidenai «ведать» и gignōscein «знать», ни одного раза agnoein «не знать». Пример: epistasthai ten bārbaricēn phōnēn «понимать варварский язык». Класс «В» представляет собой сочетание имени собственного и переходного глагола (в буквенном обозначении «Np/ – – – //Vt») и т.д.[122] Совершенно непонятно, однако, как эти «классы окружения» должны служить у Лайонза для выяснения смысла слов, если они сами проясняются и вычленяются лишь ввиду этого смысла.

Лайонз не доверяет тем определениям, которые сам Платон дает интересующим его терминам, и старается полагаться в первую очередь на «бессознательное» использование терминов у Платона, поступая тем самым, как он говорит, согласно известному принципу научной лингвистики:

«принимать все, что говорящий говорит НА своем родном языке, но с осторожностью относиться ко всему, что он говорит ОБ этом языке, пока правильность этих утверждений не подвергнута проверке»[123].

Прежде всего, Лайонз устанавливает поле, во главе которого стоят термины techne «наука», «искусство», «ремесло» и dēmioyrgos «мастер». Это – «собственные» имена занятия: tecton «строитель», chaleys «медник», gēōrgos «земледелец» и т.д. Tēchne и dēmioyrgos являются «словами-свидетелями» этого поля и стоят к нему в иерархическом отношении управления. Все это отражено у Лайонза в весьма простой таблице, которую мы приводим здесь в сокращенном виде. Таблица на стр. 89.

Все слова первого рода являются гипонимами к термину demioyrgos (ср. RP 370d, 342а, 396а). Лайонз замечает, что сам Платон с большой легкостью образовывал новые термины со значением мастеров тех или иных профессий с суффиксом icos. Поскольку подвести итог всем этим новообразованиям невозможно, Лайонз заключает, что

«классы лексем, которые составляют лексическую подсистему, управляемую technē и demiōyrgos являются открытыми классами»[124].