Читаем Языковая структура полностью


Таблица поля technē.

demioyrgostechnē
astronomosāstronomice
«астроном»«астрономическое искусство»
 astronomia
 «астрономия»
 astronomēin
 «заниматься астрономией»
aylētēsaylēticē
«игрок на флейте»«искусство игры на флейте»
 aylēsis
 «игра на флейте»
 aylein
 «играть на флейте»
gēomētrēsgēomētricē
«геометр»«геометрическая наука, или искусство»
 gēomētria
 «геометрия»
 gēōmētreir
 «заниматься геометрией»
gēōrgosgēorgicē
«земледелец»«искусство земледелия»
 gēorgia
 «земледелие»
 gēorgein
 «заниматься земледелием»
hēniochōshēniochicē
«возничий»«искусство возничего»
 hēniochia
 «занятие возничего»


Рассматривая глагольные окружения, в которых находится термин techne, Лайонз замечает, что у Платона этим «искусством» можно «обладать» (echein, Ion. 531е), можно его «получать по жребию» (lagchanein, Theaet. 210е), можно «принять» его (lambanein, Phaedr. 257а), можно «практиковать» его (ergadzesthai. RP 574а), можно «учиться» ему (manthanein, Protag. 312b, 315а)[125]. В том же синтагматическом плане вокруг technē располагаются следующие эпитеты: sophōs «мудрый», deinos «способный», «искусный», empeiros «опытный», epistēmōn «ученый», agathōs «добрый», technicos «искусный», amathes «неученый», apeiros «неопытный», atechnos «неискусный» (см., например, Lach. 185b, Gorg. 449с, Hipp. Min. 367е). Эти синонимы Лайонз делит далее на пары антонимов: sophōs – amathēs, deinos – amathēs, empeiros – apeiros, epistēmōn – anepistēmōn, technicos – atechnos, agathos – cacos, agathos – poneros[126].

Переходя к специфически парадигматическим отношениям термина technē, Лайонз говорит, что «наиболее важным парадигматическим отношением» при формулировке значения technē является отношение между technē и epistasthai (как, например, в Phileb. 63а). Поэтому от окружений типа «Np/ epistasthai //Vt» «некто умеет заниматься каким-либо искусством» Платона всегда легко можно переходить к окружениям «Np/ echein //tēn technēn» «некто владеет искусством» Apol. 20с[127]. Напротив, всегда в антитетическом отношении находятся выражения technei «по искусству» и physei «по природе», ср. 889а, RP 381b.

В ближайшем парадигматическом соседстве находятся параллельные термины technē «искусство» – epistasthai «знать», epistēmē «наука» – eidenai «знать», gnōsis «знание» – gignōscein «познавать»[128]. Казалось бы, в то же поле можно включить и gnōmē «положение», «мнение», но в действительности между ними лишь формальная связь. Фактически gnōmē сближается с apophainesthei «утверждать» и doxa «мнение» (ср. Protag. 336d, 340b; Gorg. 466c; Ion. 533a; RP 576e).

Наконец, Лайонз «проводит» термин technē по «классам окружения», в которых он встречается, и находит, что класс «Np/ epistasthai //Vinf» чаще всего служит «источником» предложений, содержащих technē. Только один раз technē употребляется с глаголом tidenai «ведать» (Legg. 818е) и только один раз – с глаголом gignōscein «знать» (RP 619а).

Конкретные лексикографические выводы, к которым приходит Лайонз, следующие:

Слово agnoein «не знать» служит отрицанием gignoscein «знать» и eidenai «ведать», но не встречается в том же окружении, что epistasthai «познавать». Из двух смыслов слова manthanein «изучать» и «понимать» второй совпадает со смыслом термина synienai «понимать». Распределение термина gnōridzein «познавать», «знакомить», общее с eidenai и gignōscein, хотя первый термин не встречается в окружениях, наиболее типичных для epistasthai. Лайонз не обнаруживает в языке Платона семантического противопоставления между eidenai и gignōscein (зафиксированного, например, в словаре Лидделл-Скотта), между gnoridzein, с одной стороны, и epistasthai, eidenai, gignōscein – с другой. Значение слова epaiein «слышать», «понимать» совпадает, по Лайонзу, с полем значений technē «наука», «искусство», хотя по своему употреблению epaiein «склоняется к негативной и партитивной конструкции» (например, oyden epaiein tēs technēs, Phaedr. 268e), «ничего не понимать в науке».

Перейти на страницу:

Похожие книги

История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука