Языковая структура

В современном языкознании нет терминов более популярных, чем «семантика» и «структура». Что каждое слово или вообще каждый языковой элемент имеют свое значение, об этом, кажется, никто и никогда не спорил и не спорят теперь. Тем не менее, возросшие потребности более углубленного изучения языка и необычайно тонкие понятия, которыми оперируют современная логика и гносеология, уже давно привели науку об языке к такому состоянию, что термин «значение» уже делается менее понятным или даже совсем непонятным, несмотря, казалось бы, на свою полную очевидность и несомненность. «Значение» теперь отличают от «знака» и отличают от того преломления, которое получает объективная предметность в нашем сознании, не говоря уже о носителе этих знаков и этих значений, понимать ли их как звуки речи или психологические образования. Но самая большая путаница существует в настоящее время в употреблении термина «значение» в связи с термином «структура». Здесь приходится использовать данные термины только в их рабочем употреблении, то есть только для данного исследования, отказываясь от каких-нибудь общеязыковедческих построений. Сейчас мы хотели бы остановиться на одном таком примере весьма путанного оперирования с этими терминами, которое не может не играть для нас поучительной роли и которое заставляет каждого языковеда по возможности остерегаться подобного рода путаницы. Мы имеем в виду два исследования, которые принадлежат английскому языковеду Дж. Лайонзу[132].

Казалось бы, как бы мы ни анализировали соотношение семемы и структуры, два обстоятельства, безусловно, являются и очевидными, и необходимыми. Во-первых, семема есть такой элемент языка, который совершенно очевиден и интуитивен по своему смыслу и неразложим. Во-вторых, также ясно и то обстоятельство, что никакие семемы не даются в языке изолированно, что все они конкретно познаются только из сопоставления с другими семемами, что любая семема в каждом новом контексте получает то или иное обогащение и что без этого структурного соотношения с разными ее контекстами не может быть ее удовлетворительного изучения. Все семемы самостоятельны и все связаны между собою определенными отношениями. А так как под структурой чаще всего и понимается система отношений, то можно сказать, что изучение семемы и ее структурного функционирования в языке – это два разных предмета, которые нужно понять как в их различии, так и в их взаимном наложении и единстве, не преуменьшая значимости ни семемы, ни структуры.

Но оказывается, что в представлении многих языковедов структуры почему-то получают несомненный перевес над значением, причем этот перевес не останавливается даже перед полной ликвидацией значения, пытаясь свести всякое значение только на систему отношений. Это мы считаем ростом науки, но ростом чрезвычайно болезненным. И болезненность эта выясняется тотчас же, как только мы начнем анализировать такой асемантический структурализм. Он, конечно, должен путаться в противоречиях, так как невозможно же, в самом деле, отказать языку в его интуитивной значимости и нельзя же говорить об отношениях, игнорируя те данности, которые как раз и являются крайними членами изучаемых соотношений. Во всем этом мы сейчас и убедимся на примере трудов Дж. Лайонза.

В своей теоретической части Дж. Лайонз предъявляет два требования к «адекватной лингвистической теории»: во-первых, ее понятия должны быть «операционно определимыми в терминах эмпирической методики» (т.е., проще говоря, чтобы каждый мог без специальной философской подготовки знать, как ему с этими терминами обращаться), и, во-вторых, эти понятия должны быть «материально адекватными», т.е. хотя бы отчасти соответствовать своему традиционному истолкованию у прежних лингвистов, без введения старых терминов с совершенно новым значением.