Языковые средства актуализации категории «безличность»

Позднее идеи В. фон Гумбольдта нашли свое преломление и отражение в трудах многих лингвистов. В частности, А. А. Потебня указывал на теснейшую связь языка с мышлением, трактуя языковое содержание как форму по отношению к мыслительному содержанию, как способ его представления [Потебня 1958, с. 47]. «Отношение понятия к слову сводится к следующему: слово есть средство образования понятия, притом не внешнее, не таковое, каковы изобретенные человеком средства писать, рубить дрова и проч., а внушённое самой природой человека и незаменимое; характеризующая понятие „ясность“ (раздельность признаков), отношение субстанции к атрибуту, необходимость в их соединении, стремление понятия занять место в системе – все это первоначально достигается в слове и преобразуется им так, как рука преобразует всевозможные машины». Вслед за В. фон Гумбольдтом А. А. Потебня раскрывает роль значения слова как средства объектирования мысли: «Слово, будучи средством развития мысли, изменения образа в понятие, само не составляет ее содержания» [Потебня 1993, с. 121]. Говоря об отношении мысли и языка, А. А. Потебня подчеркивает неоднозначность этой связи: с одной стороны, слово раздробляет «<…> одновременные акты души на последовательные ряды актов», а с другой стороны, «<…> служит опорою врожденного человеку устремления обнять многое одним нераздельным порывом мысли», таким образом отмечая, с одной стороны, дискретный характер языка при отражении ментального континуума, а с другой стороны, его интегративный характер. В полемике с В. фон Гумбольдтом А. А. Потебня, говоря по поводу идеи тождества языка и духа народа, подчеркивает самостоятельность языка, а в мысли находит многое, не требующее языкового оформления. Более того, А. А. Потебня обращает внимание на участие языка и речи в самом процессе формулирования мысли.

Также И. А. Бодуэн де Куртене признавал психологическую реальность за многими категориями языка, называя их «действительными категориями нашего ума» [Бодуэн де Куртене 1963., т. 1, с. 146–202]. И. А. Бодуэн де Куртене выдвигает на первый план связь «звуковой» стороны языка с «внеязыковыми семантическими представлениями», с собственно психическим содержанием. При этом он подчеркивает неуниверсальность языкового мышления, которая раскрывается в суждении об особом для каждого языка соотношении явных и скрытых языковых представлений, предвосхищая этим разрабатываемую позже в лингвистике концепцию понятийных категорий [Бодуэн де Куртене 1963., т. 2, с. 185–186]. Также очень важное значение для своего времени имела концепция А. А. Шахматова, для которой характерен динамический подход к соотношению языка и мышления и к самим явлениям мышления, получающим актуализацию в синтаксических формах. А. А. Шахматов концентрирует внимание не на статических мыслительных категориях, а на мыслительно-психологических актах, процессах, лежащих в основе построения предложения [Шахматов 1941, с. 434]. В зарубежной лингвистике против традиционного представления о том, что язык – лишь внешняя форма мысли, в частности, выступал Э. Сепир, говоря, что: «С точки зрения языка мышление может быть определено как наивысшее скрытое или потенциальное содержание речи, как такое содержание, которого можно достичь, толкуя каждый элемент речевого потока как в максимальной степени наделенный концептуальной значимостью» [Сепир 1993, с. 21].