Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики

За последние десятилетия развернулись исследования картин мира, основанные на материале различных языков. Они основаны на представлении о том, что необходимо различать научную картину мира, принципиально выразимую на любом языке (идеи Уорфа об особой «картине вселенной» для каждого языка являются слишком крайними), и «бытовые», «наивные» картины мира, в разной степени специфичные для разных языков. В научной картине мира Земля вращается вокруг Солнца, но в «наивных» картинах, например для русского языка, Солнце восходит, заходит, движется по небу, то есть отвергнутая наукой геоцентрическая картина мира продолжает сохраняться. В данном простом примере одинаковым образом устроены многие языки, но существуют и многочисленные случаи различной, как говорят современные лингвисты, концептуализации мира. Даже в европейских языках, о сходстве картин мира в которых писал Уорф, концептуализация мира далеко не совпадает. В частности, уже неоднократно русский язык сопоставлялся и с западноевропейскими, и с другими славянскими языками. Отмечалось, что именно для русской языковой картины мира специфичны такие понятия (концепты), как удаль, воля (в противоположность свободе); правда и

истина в русском языке — не точные синонимы, но их различие не может быть однозначно представлено в западноевропейских языках. Особенно много писала о разных языковых картинах мира и сопоставляла их друг с другом известная австралийская лингвистка польского происхождения, иностранный член Российской академии наук Анна Вежбицка, которая даже выработала специальный формальный язык, позволяющий единообразно записывать те или иные концепты.

Очень многие примеры, приводимые в тех или иных работах, весьма убедительны. Для значительного числа языков накоплен богатейший материал, который невозможно игнорировать. Он, в частности, касается того, как в разных языках членится мир: нескольким не синонимичным словам одного языка соответствует единое слово в другом языке. Приведу лишь некоторые примеры.

Часто обращают внимание на то, что русскому слову рука в языках Западной Европы соответствуют два слова, обозначающих разные части руки: английские hand и arm, французские main и bras. В русском или английском языке верхняя часть тела обозначается лишь одним словом: голова

, head. Но в японском языке в этом месте лексической системы имеются два слова: атама (голова без шеи) и куби (голова + шея). В русском или английском языке известное вещество в жидком состоянии независимо от температуры именуется единым словом: вода, water; но в японском языке различаются мидзу (от точки замерзания примерно до температуры тела человека) и ю (выше до точки кипения). Правда, в русском языке есть слово

кипяток, но оно относится лишь к воде, которая по температуре близка к точке кипения, что для ю не обязательно; к тому же кипяток — одновременно и вода, а мидзу и ю представляются как разные сущности. А русскому давать или английскому to give

в японском языке соответствуют целых пять не синонимичных глаголов, противопоставленных по двум параметрам: направлению действия (даю я или дают мне) и степени вежливости (этикета) к тому, кто дает или кому дают. Не надо думать, что русский язык отличается особой недифференцированностью значений: английскому to wash соответствуют русские не синонимичные мыть и стирать.

В лингвистике ведутся споры о том, существует ли в языке так называемая безэквивалентная лексика, не имеющая соответствий в других языках. Иногда считают, что любое значение можно передать в любом языке, хотя, может быть, в каком-то языке лишь описательно. Однако известно, что, например, японский язык обладает большим количеством междометий и звукоподражаний. И уже упоминавшийся в разделе о типологии Холодович в 1930-е гг. обратил внимание на то, что в это время они могли встречаться даже в японских военных текстах. Это происходило в двух случаях: при характеристике воздействия отравляющих газов и для передачи звучания разрыва снарядов разного типа. В русском языке в принципе можно передать такое звучание (бах, бух, трах и пр.), но это немыслимо в военном тексте не только по стилистическим причинам (такая лексика слишком «несерьезна»), но и потому, что в русском языке такие слова строго не закреплены за теми или иными звуками, они передают лишь общее впечатление. А на вопрос о том, как по-русски передать эффект от воздействия газов, по-видимому, придется ответить: никак. Еще пример на ту же тему. В японском языке есть специальное звукоподражание, передающее храп, и в одном из составленных в Японии японско-русских словарей оно было переведено как пхи-пуа. Такое слово вызывает удивление у носителей русского языка, но оно действительно встречается в рассказе А. П. Чехова, который, видимо, его придумал. Если бы оно закрепилось в языке, то заняло бы пустое место в системе, но этого не произошло.