Идеал

– Тем не менее я предпочту присутствовать при встрече, – сказал Джексон. – Уверен, судья Креван тоже никуда уходить не собирается. Но вести разговор будем мы – на этот раз вам, судья Креван, не стоит вмешиваться.

Кревана такой поворот явно не устраивал.

Судья Санчес поглядела на меня:

– У меня была возможность обговорить с Селестиной некоторые вещи вскоре после Клеймения. И я надеюсь, что достигнутая договоренность остается в силе.

Наш договор в силе? Она и я против Кревана? Но Санчес уже один раз обманула меня – возможно ли ей довериться и охота ли мне доверяться?

Кэррик, дедушка и Рафаэль прижались к стеклянным перегородкам своих камер, пытаясь понять, что происходит в моей. Кэррик ближе всех, мне кажется, будто он совсем рядом, и все же он не слышит ни слова из этого разговора. Рафаэль сделал мне знак: пусть его впустят в мою камеру. В висках застучало. За что люблю математику – у каждой задачи есть решение. Следуй за теоремой, и обязательно найдешь ответ. А жизнь в последнее время сбивала меня с толку, никаких теорем, люди играют друг с другом в странные игры, на ходу меняя правила. Но если кто-то меняет правила, из этого не следует, что так же должна поступать и я.

– Кто вы? – спросила я обгоревшего на солнце человека в льняном костюме.

– Это Ричард Уиллингем, – ответил за него Креван. – С ним ты можешь обсудить свое дело. Правила Трибунала предписывают назначать Заклейменному законного представителя.

– У меня уже есть адвокат.

Креван выложил ручку на стол.

– Мистер Уиллингем срочно прилетел сегодня из-за рубежа, чтобы помочь нам.

– Извините, что из-за меня вам пришлось прервать отпуск, – обратилась я к адвокату. – Поскольку мой прежний адвокат, мистер Берри, еще не оправился от наркотиков, которыми его накачали, я намерена воспользоваться услугами моего нового консультанта. И нам не придется доставлять его сюда на частном самолете. Он уже здесь. Больше я ни о чем с вами говорить не стану, пока вы не приведете в камеру моего адвоката.

Все обернулись к Рафаэлю. Он помахал рукой.

– Он? – спросил Уиллингем.

– Я убедилась: когда людям приходится бороться за что-то, что им дорого, они становятся сильнее. За что вам доводилось в жизни бороться, мистер Уиллингем? Вам понадобятся серьезные доводы, чтобы я согласилась нанять вас своим адвокатом.

– Не понадобятся, – спокойно возразил Креван. – Мистер Уиллингем уже назначен твоим представителем.

Санчес и Джексон посмотрели на Кревана с недовольством: он нарушил правила. Я должна была выбирать сама.

– Полагаю, у мисс Норт остается право выбрать себе адвоката, – сказал судья Джексон, отменяя решение Кревана.

Пока Джексон, Креван и обгорелый Уиллингем обсуждали между собой новую ситуацию, Санчес непрерывно переписывалась с кем-то по мобильному. Хотелось бы мне знать, что она затевала.

– Мистер Уиллингем, благодарю вас. Я распоряжусь предоставить в ваше распоряжение самолет Трибунала, – произнес наконец Креван.

Мистер Уиллингем сильно расстроился и дал нам это понять, пыхтя и сопя и бросая на меня суровые взгляды, но ничего поделать он не мог. Руки связаны: начальство высказалось. Проходя мимо камеры Рафаэля, он быстро и брезгливо оглядел его с головы до пят.

Рафаэль вошел в мою камеру, сел нога на ногу.

– Итак, на чем мы остановились? – спросил он.

– Мы собрались, чтобы обсудить, как следует наказать Селестину, – приступил к делу Джексон. – Налицо публичное – весьма публичное – проявление неповиновения и неуважения к Трибуналу, к правилам Трибунала, и за это полагается соответствующее наказание. Хотя попытка уклониться от исполнения правил ничего нового сама по себе не представляет и соответствующие меры прописаны в законе, случай Селестины не имеет прецедентов. Мы сочли за лучшее собраться и обсудить этот вопрос келейно, без суда.

Креван и Санчес молчали. У них были свои планы.

– Действительно, судья Креван, мы бы предпочли решить вопрос именно таким образом, – вступил в разговор Рафаэль. – Так будет лучше для всех. Начнем с того, что Трибунал судит о вопросах морали. Какие аморальные поступки совершила за последнее время Селестина? Произнесла речь на устроенном вами собрании? Весьма вдохновляющая речь, скажу я тебе, Селестина. Думается, свободу слова Трибунал пока еще не отменил. Все нарушения Селестины сводятся к тому, что она скрылась от надзора своего куратора и не соблюдала комендантский час. Если вы намерены наказать ее за это, можно обратиться к прецедентам. Когда Ангелина Тиндер опоздала к комендантскому часу, вы на неделю забрали у нее детей; Викторию Шеннон на неделю лишили зарплаты. Дэниэл Шмидт оставался без зарплаты месяц, Майкл Оберн – полгода, пока не перестал платить по ипотеке и чуть было не лишился дома, но тут вмешался здравый смысл – в лице Верховного суда.

Он с легкостью наизусть перечислял пример за примером.

– Но у Селестины нет работы, нет детей, нет дома. Если вы вздумаете наказать кого-то из ее родных, я подам на вас в суд за нарушение прав человека. Родственники Заклейменных не могут отвечать за их проступки.