Идеальна для меня

Высвобождая всю свою адскую боль, кромешные страхи и безграничное отчаянье. Давая волю тем чувствам, что кипели внутри лишь мгновение назад. Мозг до сих пор не верил, что Шульц жив. Дышит. Это было чем-то из разряда «слишком» для одного дня.

Он ответил тут же, будто и не было всех этих бесконечных дней. Все так же напористо и жадно, дико и необузданно. Прижав меня к стенке, он терзал мои губы, покусывал, засасывал, заново изучал, помечал. Нельзя было назвать этот поцелуй нежным, но именно такого тайфуна и желала моя израненная душа.

А затем он отстранился, упираясь мокрым лбом в мой лоб, тяжело дыша. Я нервно сглотнула и резко оттолкнула Конрада от себя, отстраняясь. Не думая ни секунды, не сомневаясь ни мгновения, я размахнулась ладонью, впечатав ее в щеку Шульца. Это была сильная пощечина, на грани моих возможностей, только вот мужчина даже не поморщился.

— Ты заставил меня поверить, что умер! — прошептала я, безрезультатно пытаясь преодолеть слезы. Это было выше моих возможностей, тело до сих пор дрожало от вида мертвого Конрада на моих коленях.

— Но я жив, — пожал плечами тот. Лицо его вновь не выражало ни единой эмоции, но взгляд казался пронзительнее, чем когда бы то ни было.

Я указала подбородком в лужу ненастоящей крови на полу и ахнула от не менее шокирующей догадки:

— Он ведь мог стрелять в голову, Конрад! Мог вышибить нахрен тебе мозги, понимаешь?!

— Не мог, — без капли сомнений качнул голову этот чересчур самоуверенный мужчина, — Майер романтик. Начитался книг и хотел «дуэли» один на один. Даже охрану не позвал. Убить пулей в сердце — как прозаично и глупо. Очень в его стиле, — он укоризненно сощурил глаза, в них блеснул недобрый и холодный блеск. — Если бы не твое неуместное геройство, Майер был бы жив и сел бы в тюрьму на всю жизнь. А теперь просто мертв, что совершенно меня не радует! Я хотел бы устроить ему долгую и незабываемую жизнь в тюрьме за то видео, что он прислал мне сегодня…

Задумавшись на мгновение, я отвела взгляд к потолку, откидывая мысли пристрелить Конрада на месте. Если этого человека кто-то и убьет, то это буду только я! И никто другой.

— То есть, это был план, — догадалась я, и Конрад кивнул.

— Естественно, — он снова сделал шаг вперед, но я вытянула руку и нахмурилась. Мне нужны были ответы. — Шпионы Майера в «Шульц Индастрис» давно были под моим личным контролем. Я давал им ту информацию, что мне была выгодна. И когда ты застряла у него, стало ясно: единственный способ заставить Майера действовать быстрее — дать ему то, о чем он мечтает.

— Банкротство и суд? — догадалась я.

— Именно, — подтвердил мужчина, не переставая осматривать меня снова и снова. Будто что-то искал или не мог насмотреться. — Майер активно пытался испортить партию новых смартфонов. Он искренне верил, что твоя липовая беременность и ваше замужество заставит меня отвлечься от работы и не заметить, как кто-то пытается заметить чипы в телефонах. — Конрад фыркнул и закатил глаза. Обычный человеческий жест в исполнении Шульца выглядел странно, выдавая его истинные чувства — нервозность.

— И зачем все это было? Зачем эта кровь… — мне с трудом удавалось делать голос серьезным и строгим, он все чаще срывался на писк. Сердце вырвалось из груди, грозя свести меня в могилу, а голова предательски кружилась.

— Филипп должен был убить меня, а по-вашему возвращению в центральном офисе его бы уже ждало ФБР. За все мошеннические схемы, промышленный шпионаж, мое убийство и твое похищение ему бы светило пожизненное. И я об этом уже позаботился. — Конрад сделал драматическую паузу, многозначительно выгнув голову. — Если бы ты послушала меня, детка. Хоть раз в этой жизни!

Я ахнула от его наглости, и на глазах вновь выступили слезы. «Ты защитила его от пули и все равно виновата!» — прокричал внутренний голос.

— Знаешь, что, — вытянув указательный палец вперед, я отшатнулась назад, будто от очага возгорания. — Иди нахрен, Конрад. Не хочу больше тебя видеть! Ты жив, я рада, но дальше у меня просто нет сил…

Он возник у меня на пути, стоило преодолеть лишь пару сантиметров. Я врезалась в каменную грудь и поморщилась от запаха краски, которой провоняло его худи.

— Ты сказала, что любишь меня, — не спросил, а констатировал он. Будто это решало все на свете.

— Люблю, — не стала лгать я, хотя осознание этого до сих пор отзывалось внутри меня волнительным трепетом. — Но этого очень мало. Я хочу дожить хотя бы до тридцати. С тобой это невозможно!

— Ты сказала, что дашь мне второй шанс, — все так же деловито произнес он, а затем вовсе поднял мое лицо за подбородок, заставляя заглянуть в его темно-серые глаза. Это было против правил.

— Сказала, но… — распахнув рот, тут же его закрыла. Внутри меня не нашлось аргументов, чтобы оспорить свои же слова, и это категорически не нравилось. Тогда мужчина довольно хмыкнул кончиками губ, и взгляд его поменялся, превращаясь в коварно-теплый. Слова срывались с губ надрывным шипением: — Ты заставил меня пережить твою смерть! Мои первые седые волосы появятся именно сегодня!