Идеальна для меня

— О чем это ты? — настороженно протянула, когда Шульц подвел меня к широкой железной двери с круглой ручкой, на подобии тех, что в банковских сейфах. Он быстро ввел нужный пароль, после затянул меня внутрь, захлопнув дверь за собой так тихо, как это было возможно.

И только когда она оказалась закрыта, я вдруг поняла, что мы оказались запреты в холодильной комнате.

Часть 67

— Конрад! Что за черт? — воскликнула я в ужасе и полной растерянности. Тогда мужчина возник у меня за спиной, закрывая рот свой ладонью и зачем-то крепко-накрепко прижимая мою спину к своей теплой груди.

Я слышала его запах, знакомый и родной. Он напрочь выметал все лишние мысли из головы, вызывая мурашки на теле. Шульц пах как трава после дождя: свежесть и жизнью, питающей изнутри каждую секунду. И когда Конрад вдавливал меня в себя, я тайно вдыхала этот аромат, уткнувшись носом в ладонь, закрывающую мне рот.

— Тихо, — шепнул он мне на ухо, заставляя волосы на шее встать дыбом. Я поежилась и вздрогнула, сжав пальцы ног и рук. Странное ощущение возбуждения заполонило мозг мгновенно. Тело среагировало в ту же секунду, будто по щелчку пальцев. — Они могут услышать. Здесь хорошая звукоизоляция, но кричать не стоит.

— Ты тут один? — прошептала я, когда мужчина чуть ослабил хватку. — Не говори мне, что это так, прошу… Мы замерзнем заживо!

— Ты, как всегда, не веришь мне, Эмми, — вздохнул он устало, а затем отпустил, сделав шаг назад. Жуткий холод окутал каждую клеточку кожи, даря ощущение вселенской потери. — Майер прочесал все помещение, поэтому мои люди в лесной местности неподалеку. Им нужно добраться сюда и найти нас. А учитывая толстые стены морозильных камер и множество этажей, на это понадобится не менее часа. Вряд ли жучок на брюках ловит сигнал.

— НЕ МЕНЬШЕ ЧАСА?! — закричала я в полголоса, но в тот момент меня больше беспокоило не мое здоровье, а одежда мужчины. Ткнув пальцем в его мокрую кофту, нервно пробормотала себе под нос: — Конрад, ты заболеешь воспалением легких в лучшем случае. А в худшем — просто замерзнешь насмерть.

Босс выдержал многозначительную паузу, в которую буравил меня внимательным цепким взглядом, будто ментально пытаясь заставить признаться во всех совершенных за недолгую жизнь грехах.

— Детка, — его низкий хриплый баритон, казалось, въедался мне под кожу как кислота, заставляя нервно втянуть кислород трепещущими ноздрями, сотрясаясь каждой клеточкой тела. Я чувствовала эти импульсы между нами, как замыкание проводов. Как чертов беззвучный салют! — Неужели ты переживаешь?

Сложив руки на груди, я хотела отряхнуться, вернуть здравость мышления. Но Конрад стоял так близко… На расстоянии вытянутой руки! Мне не нужно было делать даже шаг, чтобы снова коснуться этих знакомых губ, снова погрузить свои руки в его мягкие и шелковистые волосы…

Стиснув зубы, я поспешно отвернулась.

— Не льсти себе, — непоколебимо выпалила, жестко и холодно. Так равнодушно, как только могла. — Я переживаю обо всех людях этого мира. И будь на твоем месте другой человек — ничего не поменялось бы.

— Хм… — Конрад задумчиво потер подбородок, театрально играя бровями, что в других реалиях выглядело бы даже забавно или ошеломляюще. Сейчас же, сжав зубы, я пыталась избавить от безумного, необъятного, бешеного желания прижаться к его телу и забыть на мгновение обо всем, что происходит вне этой маленькой комнаты. Плевать на морозилку. Плевать на мертвого Майера. Плевать на все вокруг! Он жив и нужен мне. И на этом точка. Но Конрад продолжил, сократив расстояние между нами так, что теперь его бедро касалось моего. — Я читаю тебя, Эмми. Знаю тебя наизусть. Ты моя до кончиков ногтей и знаешь об этом. Хватит играть в игры. Я все равно догоню, ты ведь знаешь, верно?

— Я!.. — ахнув он наглости, ощутила его палец на своих губах и запнулась.

Это было почти что больно — находиться рядом и все равно ощущать некую беспросветную пропасть. Резко отступив к стене, я отвернулась и зажмурилась, что есть мочи. До боли, до жжения в глазах. Пытаясь привести себя в норму, вернуться к здравому рассудку. Но ничего не помогало, ничего не действовало так, как бы мне этого хотелось. Все нутро словно было против тех доводов, которые так отчаянно шепотом подсказывал разум.

— Аврора беременна, — кратко и четко заявила, но даже я чувствовала ту безумную боль в голосе, что так нежелательно прослеживалась. — И ты спал с ней совсем недавно. Почти одновременно со мной! Как после этого я могу тебе доверять?

Он одернул меня за руку, заставляя крутнуться на месте. Глаза уже полностью адаптировалась к темноте, и я могла в полной мере рассмотреть его одичавшее лицо, пылающее от негодования. Он был готов рычать, кричать, сметать все на своем пути. Молнии летели из глаз в моем направлении, и я стойко принимала их, выдерживая натиски, пока он не прошипел: