Идеальна для меня

Еще недавно Надя не хотела меня знать, не брала трубку, обвиняя во всех возможных грехах. То, что сейчас она сама пришла для разговора, могло значить лишь одно — ей что-то нужно.

— Это она подсыпала тебе наркотик… Там, в клубе, — снова заговорила Надя, и я истерически рассмеялась. «Как же просто очернить репутацию того, кто уже не сможет рассказать правду!» — шептал внутренний голос, и я была с ним абсолютно согласна. Посмотрела на Надю с недоверием и укором, и та покрылась густым румянцем. — То есть, я знала все, но… Она была инициатором. Она, Эмми! Не я. По своей воле я так никогда не поступила бы. Это все влияние Натали.

Внезапно нахождение рядом с Надей стало для меня чем-то совершенно неподъёмным и тяжелым. Впервые я так остро ощутила ту зыбучую пропасть между нами, что разделила наши судьбы раз и навсегда. Сейчас, глядя в ее лживые глаза, я не понимала, как могли мы быть подругами? Как могла я позволить себе пойти в клуб со столь неблагонадёжным человеком? Все равно, что прыгнуть в чан с водой и надеяться, что она тебя не растворит, помилует. Чудес не бывает, змеи кусаются.

— Если это все… — медленно поднялась с места, и неподалеку тут же отодвинулся стул — Конрад поднялся вслед за мной. — Если это все, я, пожалуй, пойду.

— Я беременна! — воскликнула Надя, как будто пытаясь запрыгнуть в уходящий поезд. Мое тело опустилось обратно, как опавший листок. Тогда девушка заговорила более спокойно, но все равно постоянно путалась и сбивалась: — Помнишь Зака? Так вот, он всегда был в меня влюблен. Эта трагедия нас объединила, а потом еще выяснилось про беременность… Теперь мне обручены и скоро поженимся. Вот.

«Врагу не пожелаешь такого мужа!» — промелькнула в голове мысль, но внешне я никак ее не выдала, лишь спокойно кивнула.

— Поздравляю. Желаю крепкого семейного счастья и благополучия.

— И… все? Ты серьезно, Эмми? — спросила Надя спустя заминку в несколько секунд. В глубинах ее черных глаз промелькнула странная жестокость. — Ты не хочешь спросить, все ли у меня хорошо? Не нужна ли какая-либо помощь?

— Ты рассказала больше, чем я бы хотела знать, — равнодушно пожала плечами я, хотя вопрос отозвался внутри странным спазмом. Ведь именно Надя так и не спросила, как у меня дела. Ведь именно она бросила меня тогда в самый неподходящий момент. Именно она была тем самым эгоистом, который думает только о себе.

— Ясно, — раздраженно выпалила она, ударяя ладонью по столу и кривясь, словно от дольки лимона. — Отхватила себе миллионера и все? Подруг можно забыть? А денег подкинуть мне не хочешь, а? Я, между прочим, беременна. Могла бы поделиться приданным… Не обеднеешь!

«Она пришла только за деньгами!» — догадалась я.

В тот момент… В то крохотное мгновение тонкий трос между мной и Надей разорвался навсегда, а чувства к ней полностью угасли. Я больше не считала ее своей подругой, не любила как человека. Она стала лишь очередной незнакомкой из толпы, от общества которой хочется поскорее избавиться.

— У меня нет денег, прости, — пожала плечами я, поднимаясь с места. — Еще не заработала.

Надя вскочила вслед за мной, выкрикнув в спину, оглушая кафе и посетителей своим надрывным истерическим писком:

— Ну и сука же ты, Браун! Заставляешь меня унижаться перед тобой! Это приносит тебе удовольствие, верно? Признай! Я пересилила себя и пришла, а ты могла бы и не выделываться.

Краем глаза я заметила, как Конрад что-то говорит одному из охранников, рассматривая Надю ледяным пространным взглядом, полным презрения и равнодушия. Мне было плевать, что именно за указание он им дает, но я была почти уверена, что девушку просто выведут вон и больше никогда не подпустят ко мне и на шаг. Эта новость не могла не радовать. Прошлое должно оставаться в прошлом.

— Идем? — улыбнувшись Конраду, я подхватила его под руку, утягивая из кафе. — Надо приступать к работе, босс.

Мужчина молча следовал за мной, крепко сжимая мою ладонь, а затем вдруг остановился на полдороги. Я повернулась к нему, смерив многозначительным и непонимающим взглядом. День выдался на редкость заснеженным и холодным, на мне было лишь белое кроткое платье с легким пиджаком. От обильного снегопада тело почти сразу покрылось мурашками, пришлось нервно перетаптываться на месте, не желая покрыться инеем.

— Горжусь тобой, детка, — совершенно неожиданно прошептал Конрад, вгоняя меня в полный ступор, а затем распахнул полы своего пиджака, укутывая в его нас обоих. Он не был достаточно теплым для зимы, но тело мгновенное запылало, как по щелчку пальцев. Губы мужчины уткнулись мне в щеку, и мир вокруг остановился. Мерцающий Нью-Йорк вокруг превратился в жалкое подобие того сказочного многообразного мира, что открылся мерцающими красками только нам двоим.