Идеальная леди

– На кой он мне сдался вместе с лордом Темплоу, будь он проклят! – воскликнул лорд Джеффри, который давным-давно поссорился с его светлостью и люто его ненавидел. – Что еще понадобилось этому лицемерному глупцу?

– Сэр, – пролепетал бедный гонец, – его светлость были обеспокоены… обеспокоены слухами…

Хорошенькое создание, с удобством расположившееся на столе, оторвалось от кружки и расхохоталось.

– …О том, что твоя дочь выезжает на охоту в бриджах, как непристойная девка, – воскликнула она. – Его светлость отправила проповедника, чтобы обсудить этот вопрос, вместо того чтобы явиться сюда самому. Такое у вас поручение, святой отец?

Бедный капеллан побледнел, пока она говорила, бросая быстрые взгляды на багровое лицо сэра Джеффри.

– Мадам, – с поклоном пробормотал он, – мадам, я смиренно прошу у вас прощения! Если бы вы соизволили…

Она лихо стукнула кружкой об стол, сунула руки в карманы и согнулась от смеха, воистину звонкого и мелодичного – этот серебристый смех, с тех пор как она выросла, то и дело прославляли в своих стихах ее бесчисленные обожатели.

– Если бы я соизволила выйти отсюда и освободить вас от неловкого присутствия юной девицы, – подсказала она. – Нет уж, я останусь тут, буду вашей заступницей.

По правде сказать, заступничество капеллану и вправду понадобилось. Сэр Джеффри разразился богохульствами. Он честил не только родственников, но и всех святых отцов вместе взятых за то, что имели дерзость явиться к нему, клялся при случае собственноручно отхлестать лорда Темплоу, а его посланца вышвырнуть вон за пределы имения.

Однако госпожа Клоринда была не прочь повеселиться. Она вдоволь посмеялась над неудовольствием отца, пока капеллан с дрожащими губами стоял перед ним навытяжку, и его растерянный вид рассмешил ее еще больше.

– Придержи язык, папуля, – воскликнула она, когда сэр Джеффри совсем разбушевался. – Пусть святой отец передаст свое послание, ведь мы его до сих пор не слыхали.

– Это еще зачем! – орал сэр Джеффри. – Я не намерен терпеть дерзостей в своем доме!

– Что вы хотели нам передать? – спросила капеллана юная леди. – Ведь вы не можете вернуться, пока не доставите своего сообщения. Говорите. Я желаю его услышать.

Священник до боли сжал в руках свою шляпу, не смея поднять глаза от пола, он был напуган всерьез.

– Ну же, где ваше мужество? – сказала Клоринда. – Если что, я спасу вас. Говорите.

– Прошу прощения, мисс, – с трепетом ответил капеллан, – но мой господин приказал предупредить вашего почтенного отца, что если он не запретит вам носить…

– Бриджи, – подсказала Клоринда, хлопнув себя по колену.

Желтолицый от рождения капеллан покраснел от стыда.

– Ни один джентльмен… – продолжил он, запинаясь на каждом слове, – несмотря на редкостную красоту… ни один джентльмен…

– Не возьмет меня замуж? – закончила вместо него милосердная юная леди.

– Ибо, если молодой леди позволяют вести себя таким образом, она не может рассчитывать на подобающую партию, бесчестит свою семью…

– А то и хуже того, – со звонким смехом закончила госпожа Кло.

Сэр Джеффри чуть не лопнул от бешенства. Дочь едва успела отвести отцовскую руку, когда он бросил кружку в голову капеллану, а после, когда он за шиворот потащил посетителя из комнаты, подняла шляпу гостя и сунула ему в руки.

– Передайте его светлости, – сказала она, все еще смеясь, – что он прав. Я позабочусь о том, чтобы не навлечь на него позора.

– По правде сказать, папуля, – сказала она, возвращаясь назад, – может быть, этот старый болван… Глупо конечно, но, может быть, он и прав. Я собираюсь стать светской дамой и сделать блестящую партию. Правда, никто в округе и близко не годится на эту роль, пожалуй, кроме старого графа Дунстанволда, а он ценит скромных женщин и, наверное, тоже считает бриджи неподобающими. Я не буду больше охотиться в них.

С того дня она позволила себе так одеться раз или два, когда была в особенно игривом настроении или когда отцу хотелось развлечь за ужином приятелей, к которым она относилась особенно благосклонно. Ради них она надевала свои изысканные мужские костюмы и дразнила своими юными прелестями, бойкостью и грацией их залитые вином глаза.

В ночь на пятнадцатилетие дочери сэр Джеффри задал грандиозный пир для нее и своих закадычных приятелей. Она лично приказала, чтобы никаких дам на празднике не было, и приготовилась всем объявить, что с этого дня считает себя юной леди, что оставляет детские забавы и что вступает в возраст невест.

– Скучные дамы появятся возле меня с завтрашнего дня, – объяснила она. – Хоть ты и мой родитель, но сваха из тебя плохая, папуля, иначе ты бы об этом уже позаботился. Тут уж ничего не поделаешь: матери, чтобы научила делать овечьи глазки холостякам, у меня нет. Придется обрядиться в платья со шлейфом, корсеты, облепиться мушками и покорять поклонников до тех пор, пока не выпадет козырь и какой-нибудь знатный лорд не клюнет на мою фигуру и манеры.

– С твоей фигурой, Кло, бог свидетель, на тебя будет клевать каждый мужчина, – засмеялся сэр Джеффри. – А вот с манерами труднее. Как ни обряжайся, но манеры тебя выдадут с головой.