Идеальная леди

– Такая уж я родилась, – ответила мисс Клоринда. – Манеры достались мне по наследству, и с тех пор нисколько не улучшились. Но после, – и она склонилась в глубоком реверансе, ослепительная в своей прелести, – после моего дня рождения манерами я займусь. Вот только развлекусь напоследок.

Когда мужчины в ночь торжества собрались вокруг черного дубового стола, их встретила дерзкая молодая хозяйка, одетая еще более смело, чем всегда. На ней были белые атласные бриджи, розовая атласная накидка, расшитая серебряными розами, туфли с блестящими пряжками и белые шелковые чулки, облегающие изящные сильные ноги. Все как один клялись, что именно так и должна выглядеть женщина. Она встретила их у камина, стоя спиной к огню, небрежно расставив ноги, и приветствовала каждого входящего с прелестной бесцеремонностью. Волосы у нее были собраны и напудрены, черные глаза манили мужчин, как путеводные звезды, и вся она была похожа на спелый гранат. У нее были идеальный римский нос, прихотливый алый рот, длинная шея и круглый подбородок. Она была действительно ослепительной и готовилась блистать перед гостями.

Сэр Джеффри был уже немолод – он вступил в брак с матерью Клоринды в возрасте сорока лет. Большинство приятелей были его ровесниками, так что у юной, неспелой мисс Клоринды не было случая пообщаться со сверстниками. Но в тот вечер среди гостей был незнакомец. Это был молодой родственник одного из старших мужчин. Как-то раз, явившись к дядюшке с визитом, он сразу покорил острым чувством юмора, неутомимостью во время охоты и готовностью обсуждать интриги и светские сплетни, благодаря чему скоро сделался всеобщим любимцем. Он вполне мог поспорить красотой с самой госпожой Клориндой. Прекрасно сложенный, элегантный, сильный и энергичный, он мог похвастаться румяным, приятным лицом, светлые волосы лежали у него на плечах, и при этом лодыжки у него были не менее стройными, чем у хозяйки Уайлдерхолла.

Он был двадцатичетырехлетним мужчиной, она – всего лишь пятнадцатилетней девушкой, но настолько высокой и сильной, что составляла ему прекрасную пару. Оба они были одеты в модные мужские платья, и то и дело улыбались друг другу с очаровательной, дерзкой откровенностью.

Молодой человек уже успел прославиться в лондонском свете как записной красавец и обольститель женских сердец. Поговаривали, что он лелеял мечту соблазнить всех красавиц на свете и приобрел известность щегольством не только в Лондоне, но и за рубежом. В прошлом сезоне он вполне овладел искусством флирта и милой болтовни, а поскольку выражение его синих глаз было пламенным, фигура – как у Адониса, ухоженные белые руки словно созданы для перстней, то к роли обольстителя он полностью подходил. Мисс Клоринду он прожег взглядами еще до того как переменили первое блюдо.

Даже в Лондоне ходили смутные слухи об этой юной красавице, выросшей среди собак, лошадей и собутыльников ее отца, – красавице, рядом с которой бледнели первые лондонские кокетки. Он едва не впал в хандру, прослышав, что она отказалась от мужского платья и поклялась, что не будет больше его носить, так как желал взглянуть, как она в них выглядит и как обнажает свои прелести. Услышав от дядюшки, что в день пятнадцатилетия она в последний раз наденет мужскую одежду, он возжелал получить приглашение в гости. Дядюшка похлопотал за него и – вуаля! С первого взгляда красавица выстрелила любовной стрелой и пронзила его пылкое сердце. Никогда прежде ему не приходилось лицезреть столь ослепительных женских чар и столь сияющих глаз. Прелестная дева держала в карманах свои белые, унизанные кольцами ручки с видом юного франта, но вскидывала голову как светская львица королевских кровей, – уже эти два фокуса могли бы воспламенить сердце мужчины куда старше и осмотрительнее, чем у него.

Если бы она принадлежала к ордену слабовольных прелестниц, то влюбилась бы в него еще до того, как вино разлили по бокалам, но мисс Клоринда слабовольной не была. Она привыкла к обращенным на нее пламенным взглядам и не спешила возвращать их поклонникам. Разве что вела свою роль бойкой красавицы, переодетой в молоденького юношу, блистая остроумием и огнем, как никогда прежде. Услужливые пажи, еще совсем недавно участвовавшие в ее детских играх, теперь пожирали ее глазами и ревели от хохота над каждой ее шуткой. Их лесть и комплименты порой звучали не слишком искренне, но ведь ее никто не учил отличать лицемерие от честности, и в этом отношении она была осведомлена не более, чем самый неопытный юнец. Для нее все это было частью развлечений, и в этот вечер она вела себя в полном соответствии со своим мальчишеским костюмом. Выросшая в деревенской глуши, она жила среди людей светских, но не связывающих себя приличиями, поэтому в свои пятнадцать лет была не менее искушенной, чем сорокалетняя женщина. Ей не приходилось использовать свои знания на практике, потому что рядом не было ровесников, не считая тех, кого она презрительно называла деревенщинами.