Идеальное несовершенство

Из-под брюха опирающейся на телескопические опоры «Проказы» опускался длинный трап, почти касаясь коричневой стены. Замойский молча кивнул. Анжелика пожала плечами.

Красная пыль хрустела под ботинками Адама, отзвук шагов плыл через большую площадь плоским эхом; Макферсон же шла бесшумно. Замойскому вспомнились кинематографические увертюры страха, так шагают пустыми коридорами безымянные убийцы. Он осмотрелся. Ни живой души. Даже то, что он топтал, – было миллионами мертвых организмов. Что там рассказывала о них Джус?..

Они вошли под брюхо каракки.

– Мойтль! – крикнула Анжелика. – Мойтль!

Замойский аж остановился.

Смауг панически раскаркался.

– Ну что? – девушка снова пожала плечами. – Если он жив, то отзовется.

Адам подошел к трапу.

– Я не уверен, за Мойтлем ли мы сюда прилетели… – проворчал в усы.

– Что?

Он махнул рукой.

Дом был настолько невысоким, что встав на цыпочки, Замойский мог дотянуться до края его крыши. Стена гладкая, монолитная, словно полностью отлитая из единой формы; плоскость крыши выступала за ее границу на десяток-другой сантиметров, выступ этот, кажется, был чуть фигурным, тени укладывались там чуть более сложно… Бывал ли я уже здесь? Знаю ли эту архитектуру? Притрагивался ли к этому тиснению?

Обгоняемый фронтом нановетра, он вошел внутрь «Проказы», Анжелика на два шага позади.

Не горели никакие огни, стены не фосфоресцировали, Смаугу приходилось высекать свет из воздуха.

Замойский подмигнул двуворону.

– Растворись-ка по всем внутренностям. И докладывай.

– Ткточно, генерррал.

Рисунок помещений был тут такой же, как и в «Катастрофе». Правда, в «Катастрофе» Адам знал лишь пару коридоров и зал управления.

Зал «Проказы» они застали пустым, сети – покинутыми, кресла на полу.

На сидении одного из них Замойский заметил книгу, развернутую обложкой кверху. Поднял. «Инкредибилистика. Теория и практика вневероятностных процессов» авторства оска Мозесу 3.05.х4085.ххб filius Казимежа Правогу.

– Никого, – прокаркал Смауг.

– Какое-нибудь герметически закрытое помещение?

– Только ррреакторрр.

– Он куда-то ушел, – проворчал Замойский, отложив книгу.

– Оставив открытый настежь шлюз? Так не делают.

– Все зависит от того, когда именно Сюзерен утратил контроль над Мешком. Мойтль оставался закрытым здесь достаточно долго, чтобы владелец сделал с ним все, что хотел.

– Сюзерен может блокировать Плато?

– Кто-то как-то заблокировал этот Мешок; блокировал его с момента похищения Гекаты с Млечного Пути и продолжает блокировать. Ведь не Войны же – их выпустили намного позже.

– Пусть даже так. Тут у него были только те Клыки, которые он украл у Деформантов. И что, может, он на Клыке прилетел к Нарве и вынул Мойтля?

– Вот именно. Сюзерен сперва должен был открыть Мешок где-то у себя и вкачать сюда своих агентов.

– Он мог это сделать. Если сумел Зацепить его на тебе, пока ты пребывал в Сол-Порту —

– Значит, ты считаешь, что он сперва Зацепил его на какой-то своей территории, там открыл и впустил, что хотел, а потом кто-то его у него забрал и Зацепил на меня.

– Такая хронология кажется достаточно осмысленной.

– То есть, где-то здесь все еще валандаются физические манифестации Сюзерена —

– Разве что это не он блокирует Плато, и его тоже отрезало.

– Они могут оставаться до определенной степени автономными. Искалеченные, поглупевшие, оторванные от Плато, но все еще – псы Сюзерена.

– И Мойтль…

– Ага.

– Хм-м.

Так вот переговариваясь, они бродили по пустым внутренностям «Проказы».

Выбравшись на трап, остановились, пройдя примерно две трети его длины. Находились точно на уровне крыш местных домов (все они были ровно одной и той же высоты), а поскольку «Проказа» стояла не параллельно стене, но под довольно острым к ней углом, от края ближайшей крыши отделяло их не более пары метров.

Замойский тихо рассмеялся.

Анжелика взглянула на него вопросительно.

– Рандомизатор подбрасывает мне довольно дурацкие идеи, – пробормотал он.

Отступил до начала трапа. Несколько быстрых шагов и – прыгнул. Приземлился на корточки. Сразу же поднялся, отряхнул ладони – на крыше тоже все покрывал слой красной пыли. Когда бы ни окружающие высверки холодного света, он не заметил бы этой красноты, Геката скрылась уже полностью – если не за горизонтом, то, по крайней мере, за стенами города. Вне круга искусственного света Замойский, ослепленный, не мог ничего увидеть.

– Выключи это, Смауг.

В ауре гаснущего отблеска на крышу прыгнула Анжелика, едва не столкнувшись при этом с Замойским.

– Ух. Вот на что ты меня подбиваешь!

– Погляди. Это ведь тоже улицы.

Перед ними раскидывался темный лабиринт крыш, и чем дальше, тем больше они сливались в одно огромное пространство. До самых стен, до башен – которые тоже казались лишь вертикальными пятнами темноты на фоне звезд.

– Холодно, зараза, – Анжелику сотрясала дрожь. – Знаешь, что у них нет дверей?

– Что?