Идеальное совпадение

– Я? Ничего, – сказала она, поставив коробку на столик на улице, и сдернула крышку. – А ты – да.

– Что…

– Вот, – сказала Ливия, и не успела я опомниться, как подруга достала первый попавшийся предмет и сунула мне его в руку.

Прикоснувшись к нему, я замерла.

Это был ярко-оранжевый мяч для гольфа с одного из моих первых свиданий с Джеймсом. Мы играли в мяч, он выпендривался, а я позволяла ему, потому что мне нравилось, что он хочет передо мной покрасоваться. В конце вечера он нарисовал на мяче, которым выиграл, черное сердце, и сейчас я бы ни за что не призналась, сколько хранила его в своей сумочке.

– Ладно… – смотря на него, сказала я.

– Выкинь его, – сказала Ливия и показала на ящик для компоста, стоявший во дворе. – Или растопчи его, подожги или возьми молоток и забей его.

– Молоток?

– Послушай меня, – продолжила подруга, схватив меня за плечи. – Ты столько слез пролила из-за этого козла. Ты ходила к психотерапевту. Ты пришла в себя, начала строить карьеру и оставила прошлое в прошлом. Но ты не сможешь его отпустить, забыть, что он тебе сделал, пока не избавишься от него. Ты должна освободить голову, сердце и избавиться от этой дурацкой коробки, которую прячешь в верхнем углу шкафа. – Ливия вытащила нашу с Джеймсом фотографию и прижала ее к моей груди. – Пора разбить эту хрень, сучка!

Выпалив, Ливия достала телефон и включила песню Limp Bizkit, которую только что упомянула. Ливия, подбадривая, кивнула мне и стала покачивать в ритм головой.

– Ливия, это…

– Разнеси ее, сучка!

Я громко вздохнула, потому что не понимала, как это все исправит. Но все же взяла рамку с фотографией и застыла, посмотрев на нее.

На снимке мы с Джеймсом были запечатлены на пляже. Я положила голову ему на плечо, он обнимал меня, мы улыбались. В тот вечер он спросил мой размер кольца. Мы провели с друзьями выходные, ставшие лучшими за долгое время: погода была идеальной, дни текли медленно и лениво, а ночи были жаркими и дикими. Казалось, моя жизнь достигла переломного момента. Любимый мужчина поинтересовался размером кольца, и мы в шутку обсуждали, сколько хотим детей.

Я так долго смотрела на фотографию, чувствуя тошноту от того, какой счастливой тогда была и как боялась, что больше никогда не испытаю подобного счастья.

Но смотря на нее сейчас, я думала только об одном.

Он – не Винс.

Смотреть на себя в объятиях другого мужчины было странно. Я вспомнила нашу с Винсом фотографию на яхте и сравнила, как улыбалась тогда и улыбаюсь на снимке, на который смотрела сейчас.

Я даже узнать не могла ту девушку с пляжа.

Но знала девушку с яхты.

Меня передернуло.

Чем дольше я смотрела на фотографию, тем больше расстраивалась. Я не хотела, чтобы меня обнимал кто-то, кроме Винса. Объятия Джеймса отвратительны. От них становилось не по себе. Это не нормально. И плохо во всех смыслах.

И тогда я улыбнулась.

Сначала у меня вырвался смешок. Но почти сразу же я захихикала, качая головой, и на этот раз глаза заслезились от смеха.

– Боже, – изумленно сказала Ливия и отошла от меня, подняв руки. Текст песни призывал меня уже что-то сделать, а лучшая подруга смотрела как на ненормальную. – Я толкнула тебя за грань безумия?

– Нет, – с трудом произнесла я сквозь смех и стерла слезы. – Я думаю, ты только что меня спасла.

Я провела рукой по фотографии, качая головой. Как я вообще могла принять это за счастье? Как могла считать, что проведу вечность с ним?

Да, мы с Джеймсом любили друг друга – и это нельзя списать со счетов. С ним я улыбалась, чувствовала себя в безопасности, пока вдруг это ощущение не пропало.

Но боже, в сравнении с Винсом, в сравнении с тем, что я испытываю сейчас…

Эти чувства ничтожны.

В прямом смысле.

Винс растормошил меня. Бросил мне вызов и пробудил желание быть спонтанной, свободной, важной. С ним я чувствовала себя живой – не только в постели, но и каждый раз, когда мы были вместе. Он обожал меня дразнить, и мне это нравилось. Он никогда не игнорировал меня. Он был искренним с той самой минуты, когда я вошла в его квартиру с камерой наперевес.

Я хотела гулять с ним по набережной. Хотела присутствовать на каждой игре. Хотела смотреть, как он творит на гончарном круге, и смотреть, как он размазывает всех по льду. Хотела смеяться, танцевать и играть. Хотела знать, что он будет рядом, защитит меня, позаботится, будет любить независимо от того, куда мы поедем или чем займемся.

Я подкинула мяч для гольфа, бросив на него последний взгляд, а затем со всей силы швырнула одновременно с Фредом Дерстом, заоравшим: «Мудак».

Я даже не смотрела, куда он отлетел, потому что следом бросила рамку на землю. Раздался приятный звук разбившегося стекла, и я увидела, как рамка разлетелась на осколки.

– Черт возьми, да! – закричала Ливия и протянула мне следующую жертву – корешок билета из зоопарка.

Я разорвала его пополам.

– ЕЩЕ! – воодушевленно подбадривала она, вскинув кулак вверх и виляя бедрами, а потом кинула следующую памятную вещь. Это был снежный шар с изображением пляжа. Подарок Джеймса на день рождения.

А ведь мне вообще не нравились снежные шары.