Идеальный джентльмен (ЛП)

  – Но я поклялся никогда не заводить романов со своими подопечными. Это неправильно – пользоваться их положением. Вашим положением. Мужчины доверяют мне своих невинных дочерей. Господи, рядом с вами я даже не могу доверять себе! – Его руки стягивали с нее платье, обнажая грудь. Стоуни едва не вскрикнул при виде этих идеальных привлекательных округлостей с розовыми пиками, зная, что они никогда не будут принадлежать ему, что он не сможет ласкать, сосать, дразнить их до твердого состояния. Ах, только от одного легчайшего прикосновения его губ ее сосок затвердел в ожидании. – Проклятие!

  Эллианна задыхалась.

  – Так уйдите. Нет, не отсюда. – Только не отсюда, взмолилась она. – Уйдите с работы, чтобы вам не пришлось страдать от подобных угрызений совести.

  – Думаю, что я уже ушел от подобных сожалений, – прошептал Стоуни, когда его язык коснулся ее другого соска, а его рука снова потянулась к обретенному сокровищу. – Я побеспокоюсь об этом завтра.

  – Нет, вы только ощутите… раскаяние, – выговорила она между двумя затрудненными вдохами, в то время как ее руки забрались под его рубашку и коснулись жестких завитков и твердых мускулов. – Поэтому я избавлю вас от треклятых принципов. Вы уволены. – Она просунула руку между ними, чтобы найти застежки на его брюках.

  – Нет, я просто горю.

  – Я тоже. Я никогда не ощущала себя подобным образом, такой разгоряченной, меня снедает острое желание, как будто сама моя душа превратилась в вулкан, готовый вот-вот извергнуться. В моей крови жар, и…

  – Я на самом деле горю. – Его рука коснулась свечи, и кружево на рубашке начало дымиться.

  Эллианна вскрикнула и оттолкнула его, соскочив со стола, уронив на пол бокалы с вином, баночку с мазью и самого Стоуни. Она схватила его шейный платок и опустилась на колени там, где он приземлился на поле. Девушка начала лупить тканью по его руке.

  – Прекратите это, глупышка. – Виконт отобрал у нее платок и воспользовался им, чтобы заглушить небольшое пламя. – Вы только раздуваете огонь, что неудивительно. Вы занимались этим весь последний час.

  – Я? Это не я положила руку на ваш… – Эллианна помогла ему снять сюртук, а затем стащила с него рубашку через голову.

  – Вы пытались это сделать.

  – Нет. – Она поворачивала его запястье так и сяк, пытаясь увидеть, есть ли ожог. Ожога не было, но она все равно поцеловала это место, чтобы убедиться, что кожа не горячая. Так оно и было, но не из-за ожога от свечи. Ей пришлось поцеловать его голую грудь, чтобы сравнить. Виконт застонал, но, опять-таки, не потому, что обжегся.

  На это раз Эллианна оказалась сверху, пытаясь коснуться каждого дюйма его обнаженной кожи, в то время как его руки занялись тем, что ослабляли завязки на спинке ее платья. Между тем они не переставали целоваться, соединяясь друг с другом в предвкушении другого соединения.

  На этот раз Стоуни перестал возражать против того, что ему хотелось.

  На этот раз пол на самом деле ушел у них из-под ног… от громкого топота ног бегущих к ним людей.

 Глава 26

  – Он воспламенился.

  – Готов поспорить, что так и было, – проговорил Тиммс с завистью пожилого человека.

  Тетя Лалли подобрала с пола подвязку Эллианны и помахала ею.

  – И что ты собиралась делать, задрав юбки и спустив чулки? Помочиться на него, чтобы потушить пламя?

  Эти двое с шумом ворвались в буфетную дворецкого. К этому времени Стоуни уже надел рубашку, но на нем не было ни сюртука, ни жилета, ни шейного платка. Эллианна натянула лиф обратно, а ее длинные волосы прикрывали расстегнутое на спине платье. Тиммс, в ночном колпаке и халате, сжимал древний мушкетон, но забыл вставные зубы и очки. Пронизанные сединой рыжие волосы тети Лалли были заплетены в длинную косу, а ее ночное одеяние, что удивительно, оказалось вышито изящными фиалками. Что менее удивительно, в руке она сжимала медную грелку на длинной ручке, которой немедленно начала бить Уэллстоуна по голове.

  Эллианна закричала, чтобы тетя прекратила это, сразу же после того, как отобрала мушкетон у старого дворецкого, пока тот не пристрелил по ошибке кого-нибудь из них.

  – Это не его вина. Лорд Уэллстоун не сделала ничего плохого, ничего такого, о чем я бы не попросила его.

  Поэтому тетя Лалли начала бить по голове Эллианну. Может быть, она и выражалась, как портовый грузчик, но в отношении семьи ее моральным принципам позавидовал бы викарий.

  Стоуни отнял у пожилой женщины грелку.

  – Вы создаете больше шума, чем нужно, – проговорил он, оглядываясь, чтобы посмотреть, не услышали ли шум другие слуги и не прибежали ли они узнать, в чем дело. К счастью, остальная прислуга спала на чердаке, достаточно далеко отсюда, чтобы заглушить любые звуки. – Ничего не произошло. – По милости Господа и одной свечи.

  – Больше, чем нужно? – завопила тетя Лалли, сражаясь с ним за оружие. – Клянусь камешками святого Сильвестра, я дам тебе то, что нужно, нахал!

  Они все понимали, что нужно сделать. Старый дворецкий Эллианны и ее вдовая тетушка ожидали, когда Стоуни заговорит.