Идеальный герой

— Кто это у нас тут? — спросил молодой чиновник, — Подними лицо!

Инь послушно посмотрела на него, часть её верхней одежды испачкалась в грязи.

— Блуждая в дремучем лесу, я нашел прекрасный цветок, — присвистнул Шан Байху.

— Ваша похвала недостойна меня, господин, — мягко произнесла Инь и зарделась. Ян не имел ни малейшего представления как у неё это выходило. Краем глаза он заметил, что Тайцзи тоже пялится на Инь, лицо его друга побелело, а подбородок дрожал.

— Для деревенщины ты хорошо обучена, что же, я удовлетворю твою просьбу, — он повернулся к солдатам, — Обыщите дома!

Шан Байху перевел взгляд с Инь на парней, потер подбородок и спросил:

— Готов поклясться, что вам обоим уже больше шестнадцати. Эй, ищейка, определи-ка этих молодцов в гарнизон при крепости Когтей Черного дракона. Пора и вам послужить трону!

— Господин, мы единственные, кто может работать в полях, — заметил Ян.

— Держи своих юнцов в узде, старый дурак! Почему каждый тут норовит сказать поперек тебя?! — Шан Байху ударил дедулю Цао в бок ножнами, старик выдержал удар, не подняв головы.

Ян сжал кулак. В его мыслях появилось лишь одно слово: «Нюй», и всё же, он не произнёс его вслух, потому что учитель вцепился ему в руку, не давая разжать кулак. Дедуля опять встал так, чтобы закрыть молодых спиной.

— Мой господин, я вырастил недостойных детей, они впитали мою наглость и ложь! Виноват лишь я! Отравитель людских сердец! Солдаты не найдут лука, я охочусь другими способами, расставляя взрывные ловушки. Прошу судите меня, чтобы очистить имя недостойных детей!

— Взрывные? У тебя есть огненный хлопок?! — крикнул один из солдат.

Вперед вышел дядюшка Мо — дородный мужик за пятьдесят. Первое, что бросалось в глаза его собеседникам — это отсутствие у того бровей. Всего-то несколько волосинок, как оказалось, играют большую роль в мимике и общении. Без них он выглядел странным, даже — потусторонним.

— Огненный копейщик, — мужик ударил себя кулаком в грудь.

— Ещё один вор? — спросил Шан Байху.

— Господин, во время последних войн им выдавали огненный хлопок вместо жалования, — заметила ищейка.

— Браконьерство, нападение и вранье должностному лицу при исполнении — тяжкие преступления, старик, — спокойно произнес Шан Байху, вся его злость и напор пропали, — но ты сознался, поэтому смертную казнь мы заменим поркой. Хоть ты и бывший адепт, сотня ударов тебя прикончит. Пятьдесят? Нет, тоже много. О! Сорок — отличное число! Если захочешь поведать мне, кто из них сын Гэмина, я прекращу порку досрочно.

— Он не выдержит столько ударов! — крикнул Тайцзи, напирая на острые наконечники копий.

— Кнут — это оружие судьбы. Кому ты доверишь жизнь близкого — мечу, рубящему наверняка, — Шан Байху достал цзянь из ножен и выставил его вперед, клинок отливал серебряным светом лун, — или кнуту, что оставляет ужасные раны, но может оставить и жизнь? Палач, выбирающий оружием кнут, следует воле Небес!

— Мой господин, запах крови может привлечь оборотней, — заметила ищейка, принюхиваясь к ночному воздуху.

— Тогда и они умоются кровью, — отрезал Шан Байху.

Инь зашипела и попыталась подняться, но старик ловким движением прижал её к земле коленом. Он всегда предугадывал следующее движение учеников: сказывались годы тренировочных боев и отточенные приемы. Дедуля посмотрел на них и шепотом произнес:

— Он не уйдет, пока не накажет кого-нибудь, ему нужно показать свою власть. Пусть лучше это буду я, чем — вы.

Старик распоясал кушак и снял халат, оставшись в одних мешкообразных штанах. Халат он передал бабуле Чухуань. Когда солдаты увидели покрытое многочисленными шрамами тело старца, по их рядам прошли нервные шепотки. На груди, руках и спине дедули, как говорят, “не было живого места”. Колотые и резанные раны, ожоги, иногда — отсутствие целого куска мяса.

— Твоё тело — стихотворение пройденных битв, — вдруг подала голос Шан Цюфэнь, девушка облизнулась, а её глаза впервые блеснули интересом.

— Пора и мне написать пару строк, — добавил Шан Байху.

Дедуля Цао встал у стены дома, повернулся спиной и поднял руки. Пальцы он втиснул в проемы между бамбуком, чтобы держаться покрепче во время порки.

— Не думайте, будто я чудовище, — сказал Шан Байху, примеряясь кнутом к жертве, — устав предписывает медленно бить старых и немощных, иначе они могут раньше времени попасть на десять судилищ.

Ян знал, что произойдет дальше, поэтому он покрепче перехватил под руки Тайцзи и Инь. Его друг тут же попытался вырваться, увидев, как чиновник разминает руку перед ударом. Крепкого захвата было недостаточно, поэтому Ян завел руку парня за спину и надавил посильнее.

— Отпусти, он же убьёт его! — крикнул Тайцзи.

Сквозь сжатые зубы, Ян процедил:

— Сорок ударов — идеальное число!

— Ты с ума сошел! Инь, скажи ему!

Инь держалась спокойно, даже — расслабленно, и всё же, Ян не спускал с неё глаз и держал так же крепко. Обманчивое спокойствие в любую минуту могло смениться яростным рывком. В отличие от его друга, ведомого первым же эмоциональным порывом, сестра могла копить злость и высвобождать её в самый неожиданный момент.