Идеальный план

– Наш класс вон за теми столами. – Яна указывала в тёмный угол столовой. Приглушённый свет затемнял лица собравшихся мужчин и женщин. За линией раздачи стояли одетые в поварскую одежду кухонные работники. Когда-то он покупал школьные булочки со стаканом чая и устраивался за одним из длинных столов. Он рос в бедной семье. Мясо появлялось на столе не так чтобы часто. На школьные котлеты денег хватало тоже не всегда. Зато булочки были ему по карману. Стоил румяный кругляш то ли шесть копеек, то ли восемь.

Он смог разглядеть внутри витрин готовые блюда. Деловой хватке директора можно только рукоплескать. Шутка про платные туалеты казалась теперь не такой уж невозможной фантастикой.

– В детстве столовая казалась больше, – протянул он. Они пробирались к свободным стульям, лавируя между сдвинутыми столами. В зал набралось минимум сто двадцать человек. Выпускники девятых и одиннадцатых классов непрерывно галдели. Сцену освещал закреплённый над потолком софит. Играла фоновая музыка, что-то из раннего Вангелиса. Доисторические синтезаторы семидесятых сложно спутать с чем-то другим.

Он подошёл к одноклассникам на негнущихся ногах.

– Всем привет! – За строенным столом вместилось двенадцать человек. Меньше половины из тех, с кем он оканчивал школу. – Меня зовут Роман, и я…

– Алкоголик, – закончил за него Алексей Водников.

– Ты должен мне эскимо за испорченную шутку! – Роман пожал руку коренастому мужчине. К сорока годам Алексей обзавёлся пивным животом. Судя по огрубевшей коже ладони, на хлеб с маслом он зарабатывал утомительным физическим трудом.

Парни, с которыми он дружил в старших классах, на вечеринку не пришли. Трое мужчин и девять женщин. Отлично.

– Здорово, Хемингуэй! – другой Алексей, по фамилии Шавырин, протянул ему руку через стол.

– Он плохо закончил, – пробубнил Роман, знакомый с биографиями всех более-менее известных мировых писателей. – Моё имя мне больше нравится.

– Присаживайся. – Алексей подвинул ему свободный стул. – Всё лучшее дорогим гостям.

– Двадцать лет не прошли для тебя даром, – парировал писатель. – Раньше ты бы плюнул на стул, перед тем как предложить мне сесть.

– Ага, время никого не щадит.

Роман помог Яне присесть, и только после этого сел сам.

– Ты никуда не сбежишь? – шепнул он на ухо женщине, чьи волосы вкусно пахли ванилью. Серьги-капельки переливались позолотой в наполовину проницаемом мраке.

– Только если меня вызовут.

Он угрюмо кивнул. Два десятилетия сжались в один день. Ему не хотелось с ней расставаться ни на секунду. Когда она находилась рядом, раны в его душе затягивались, на смену чёрным мыслям приходили светлые. Он четырежды поднимал в своих произведениях тему сверхъестественного, потому убеждать его в играх разума – пустая потеря времени. Как сказал древний китайский мыслитель – случайности не случайны. Чувства, которые он испытывал к Яне, никуда не исчезали. Они сохранились до сегодняшнего вечера, проспав все минувшие годы. Годы становления, боли, радости и тяжёлого взросления. И понимать он это начал ещё в студии радио «Сумерки», когда услышал в наушниках её ласковый голос, прорвавшийся к нему сквозь время и расстояние. Он прошёл необходимые испытания, чтобы вернуться к ней… за ней другим человеком. Она проявилась, когда он стал готов. В этот раз ничто не заставит его отступить. Ничто. Третьего шанса вселенная ему не подкинет, так что сдрейфить не выйдет. В этот раз он сделает правильный выбор.

На него смотрело несколько женщин. Он не имел страниц в социальных сетях и не искал бывших одноклассников, чтобы добавиться к ним в друзья. Ему хватало воспоминаний о наполненных впечатлениями детских годах. Тем необычнее было узнавать в прошедших период цветения женщинах играющих на переменах в «резиночки» девчушек. Другими он их не знал.

«Неужели они видят меня таким же?» – вопрошал он про себя.

Когда ежедневно смотришься в зеркало, не замечаешь, как старость подбирается к твоему горлу всё ближе.

– У меня на лице крошка? – он кокетливо дотронулся до верхней губы. За шуткой последовал одобрительный смех.

– Пока вы с Яной добирались, мы успели тебя обсудить, – призналась Светлана, чьи рыжие волосы могли освещать в темноте дорогу. Термоядерный окрас давал фору бабушкам с фиолетовыми завитками. – Сошлись во мнении, что дуры.

У него буквально отвисла челюсть.

– Как это понимать?

– Не разглядели талантливого парня. – Из-под воротника блузки Светланы высовывалась татуировка. Змеиный хвост или иероглиф, в общем, что-то вьющееся. По кусочку Роман не смог понять. – Не у каждой женщины муж модный писатель.

– Говори за себя, Света. – В реплике Татьяны Плешковой (по крайне мере, такую фамилию она носила до замужества) сквозило с трудом сдерживаемое негодование. – Я своего мужа люблю. Он прекрасный человек и прирождённый лидер. От нелюбимого четверых детей не рожают.

– Ох, ты ж, свиноматка. – Алексей Водников говорил таким шёпотом, что слышать его мог только сидящий справа Роман.

– Но ты, Рома, большой молодец, – закончила Татьяна. – В этом мы все согласны.