Идеальный реверс

Син, запрокинув голову, стонет в голос, а я постепенно замедляю движение, осматривая его, жадно ловя каждую мелочь: румянец на щеках, пульсирующую жилку на шее, тяжело вздымающуюся грудь… Член в моей руке ритмично подрагивает, и я невольно улыбаюсь – у меня всё же получилось сделать… ну, может, не «лучше всего, что было раньше», но достаточно хорошо.

Но тем временем пора бы обратить внимание и на собственные ощущения: я не заметил, как тоже начал пыхтеть будто паровоз, а стояк теперь не получится просто игнорировать. Но сейчас уже как-то странно продолжать самому – ведь то, что видится нормальным в момент возбуждения, после оргазма может показаться неприятным. Вдруг Сину будет не очень, что я тут… Да ещё на нём верхом… Может, в туалет уйти и там закончить?

Однако Син, уже почти отдышавшись, сгребает меня в охапку и крепко прижимает к себе – ага, ляпнув в лужу спермы на животе.

Поскольку наши сознания всё ещё перепутаны, над ухом тут же раздаётся:

– А ты такой брезгливый?

– Да нет. Просто… Мокро и холодно.

– Но ты же это переживёшь?

По привычке хочется ответить саркастически или уж хотя бы шутливо, но…

– Конечно.

Утыкаюсь носом в его подмышку, втягиваю запах пота, трусь щекой о горячую кожу. Неловко, но всё же очень хочется это сказать, и я добавляю мысленное: «Для тебя – всё, что хочешь».

«Тогда я хочу, чтобы ты кончил. Здесь. Для меня».

Вдоль позвоночника легонько пробегают когти – сознание отзывается искрами мурашек.

Поднимаю голову, заглядываю ему в лицо, на что Син усмехается совершенно пакостно, тянет меня к себе, утыкается губами в ухо и мурлычет:

– Ты ахуенно кончаешь. Смотрел бы и смотрел, – зубы на мгновение прикусывают мочку. – Можно ведь?

– Если хочешь…

– Ещё как хочу.

Отвлекается на подушку под головой, тянет её выше, чтобы можно было сесть, – по боку стекает капля спермы, но Син успевает перехватить её и спасти матрас. Поджимает губы, указывает мне на ворох одежды на полу.

– Дай что-нибудь? Потом моё наденешь.

Дотягиваюсь до футболки, подаю – Син протирает сначала себя, затем, чистой стороной, меня. Бросает обратно на пол.

Теперь уже спокойно устраивается спиной на подушке. Демонстративно оглядывает меня сверху вниз – как будто это не просто я, сидящий на его бёдрах в ожидании продолжения, а какая-то скульптура в музее.

Тянет к себе, целует теперь уже медленно, со вкусом. Одной рукой почёсывает затылок – как я и мечтал, и в жизни это на самом деле потрясающее ощущение, – а другой гладит внутреннюю поверхность бедра.

Поднимается выше по ноге – у меня внутри всё замирает в предвкушении… Но останавливается. Вскоре и на другое бедро ложится ладонь – и снова не желает приближаться к члену. Разминает, осторожно сжимает кожу… Когти чуть задевают, но это не пугает – я верю Сину.

Даже наоборот, когда вот так стоишь на четвереньках, разведя ноги, – ощущение уязвимости заводит неожиданно сильно. Так меня раньше не ласкали. То есть не то чтобы меня вообще кто-то особо ласкал. Чувствовать прикосновения там непривычно… Не знаю, пожалуй, приятно, но хотелось бы, чтобы Син поскорее занялся делом.

И вот я стою тут и жду, когда же он, наконец, перейдёт от этих изысканных финтифлюшек к обычной такой дрочке: быстрыми резкими движениями, чтоб кончить побыстрее. А он всё тянет.

Член приятно тяжелеет, подрагивает от ожидания, но – хрен вам, Син только елозит поблизости, время от времени задевает его, словно дразнит. Как ни странно, от этих слабых ощущений по бёдрам всё больше разливается жар, нарастает хоть и медленно, но ощутимо. Не думал, что это сработает.

Я уже топчусь по кровати в нетерпении – в конце концов, я и сам могу подрочить, если он не хочет, – а Син усмехается.

– Ты сказал, что можно посмотреть.

– Да сколько уже смотреть!

Вместо ответа он вдруг одной рукой дёргает мою голову к себе – сильно впивается в губы, засасывает жадно, – а второй сжимает стояк. Ну наконец-то!

Но опять останавливается на этом – только целует и мнёт ритмично, не приближаясь к головке.

Оторвавшись от моих губ, смотрит вниз – я непроизвольно тоже – как раз чтобы увидеть, как смазка тягуче капает с моего члена на его собственный. Син, прищурившись в довольной ухмылке, цепляет подушечкой пальца блестящую нитку, проводит по головке, собирая больше, и подносит к моим губам. Прислушивается к моему сознанию, к реакции. Ну, мне, конечно, как-то странно, но можно попробовать. Проводит пальцем по нижней губе. Влажно.

В сознании раздаётся: «Оближи», – и я подчиняюсь. Слушаться Сина – самый приятный опыт, какой был в моей жизни, так что его просьбы не обсуждаются.

И снова он притягивает меня к себе, сам вылизывает мои губы. Тем временем его рука ещё раз повторяет этот трюк: крепко проходится по члену, большим пальцем гладит головку, собирая влагу, возвращается к моему рту. Палец смазывает губы, уверенно так ныряет внутрь, проводит по языку, словно натирает его этим солоноватым вкусом. И тут же Син снова целует, облизывает, посасывает мой язык, а в сознании звучит: «Мм, такой вкусный…»