Идеальный воин

Буду честным, этих двоих я прощелкал, увлеченный едой. Расслабился, уверенный, что в этом месте в это время никто шляться не будет. Они были в зеленом камуфляже замысловатого покроя, раньше такой не видел. Оба рослые, подтянутые, темноволосые, с малость азиатскими лицами и молодые, мои нынешние ровесники. На ремнях справа что-то типы кобуры, но длиннее, как бы под короткую толстую дубинку.

— Вот он где! — радостно произнес тот, что малость ниже.

— Тебя что, родители здороваться не учили? — наехал я.

Заставь человека оправдываться, получишь поблажку.

— Учили, — ошарашено произнес он. — Здрасьте!

Второй повторил за ним приветствие.

— Привет, парни! — произнес я и продолжил допрос: — По службе или гуляете?

— По службе, — строго ответил тот, что подлиннее. — Мы лесная охрана, а вы нарушили закон, разведя в лесу костер!

— Ты позавтракал? — спросил я.

— Да, — удивленно ответил он.

— А я вот только начал, — сообщил ему. — Или ты предлагаешь мне есть чирка сырым?

— Так вы еще и утку подстрелили⁈ — воскликнул тот, что малость ниже.

— Конечно, нет, — отказался я от совершенного преступления. — Наткнулся на лису, которая тащила птицу. Увидев меня, бросила добычу и убежала. Я решил, не пропадать же добру⁈ Тем более, что с голоду помирал, три дня не ел, — приврал я, хотя на ужин слопал второй сухой армейский паек.

— Ты кто такой⁈ Как сюда попал⁈ — перейдя на «ты», сердито задал вопрос более длинный.

— С неба свалился, — ответил я правду.

— Очень остроумно! — раздраженно произнес лесник.

— Тогда придумай что-нибудь сам. У меня других ответов нет, — посоветовал я.

— Ты из Южно-Сахалинска? — спросил тот, что ниже.

— Нет, — признался я и выдал байку: — Пацаны, у меня память отшибло. Я не помню, кто такой, как здесь оказался. Четвертый день брожу по лесу, не зная, куда иду и зачем.

— Заблудился, что ли⁈ — с сочувствием предположил он.

— Можно и так сказать, — согласился с ним, — но заблудился я по жизни.

— Пойдем с нами. Доставим тебя в полицию. Пусть они с тобой разбираются. Это не наше дело, — решил тот, что длиннее.

— Тогда ждите, когда доем, — предложил я. — Так понимаю, в полиции кормить не будут.

— Почему же⁈ Будут, если задержат более чем на четыре часа, как положено по закону, — возразил он.

— На ваше положено их болт наложено, — поделился я жизненным наблюдением и продолжил кушать малость подгоревшую птицу.

Видимо, я не сильно далеко ушел от истины, потому что оба заткнулись.

Чтобы им было не скучно, спросил на всякий случай:

— Какой сейчас год?

— Две тысячи шестьдесят второй, — ответил тот, что ниже.

Я чуть не подавился непережеванным мясом.

3

Дознавателю лейтенанту Мещерякову двадцать три года. Как догадываюсь, недавно получил диплом и приступил к исполнению обязанностей. Уж слишком суетлив. Поэтому ему и скинули мелкое административное правонарушение со сложными сопутствующими обстоятельствами. Он среднего роста, плотен, кареглаз и смуглолиц. Скорее всего, в роду были китайцы. На Дальнем Востоке суржики — типичное явление. Русские мужики спивались, подсаживались на наркоту, шлялись по заграницам, гибли в войнах и бандитских разборках, а бабы рожали детей от понаехавших китайских гастарбайтеров. В Китае таких детей называли желтыми русскими. Он сидел за столом, на котором не было ничего, если не считать вмонтированные в столешницу экран и клавиатуру.

Перед тем, как я попал к лейтенанту Мещерякову на допрос, меня раздели догола, поместили в вертикальный аппарат, приказали ступни поставить вот сюда, ладони с растопыренными пальцами приложить вот здесь, смотреть вот в эти глазки и отсканировали. Затем взяли слюну, кровь и волосы на анализ. Видимо, результат оказался неожиданным, потому что сержант полиции, пожилой мужчина, руководивший процессом, посмотрел на меня удивленно.

Дознаватель ознакомил меня с моими правами и обязанностями, предупредил, что допрос записывается на камеры, предложил пригласить адвоката, дежурного или нанять за свои. Я решил, что кивала мне ни к чему, а денег все равно нет.

— Фамилия, имя отчество, дата и место рождения, — начал он.

Я назвал свои, только год рождения подправил, состарив себя ровно на восемьдесят лет, чтобы не запутаться. То есть мне скоро будет двадцать четыре.

— Место рождения не помню, — закончил я.

— Как это не помните⁈ — удивился он.

— А вы свое помните⁈ — изобразил я изумление.

— Да, — ответил он.

— Странно. Ученые утверждают, что новорожденные начинают запоминать только в возрасте несколько месяцев и даже лет, — сказал я.

Он улыбнулся и уточнил:

— Нет, так я тоже не помню! Мне надо знать, какое место у вас записано в личном деле.

— Не помню и боюсь соврать. Вы же предупредили об ответственности за дачу ложных показаний, — объяснил я.