Идеальный воин

Еще в первую мою эпоху, в советскую ее часть, мой одноклассник, опер из управления собственной безопасности МВД, как-то за рюмкой супа просветил, как надо вести себя на допросах. Единственно правильный ответ — не помню. К нему не подкопаешься и срок с его помощью не намотаешь. Ты не отказываешься давать показания, нет оснований обвинить в ложных и при этом не набалтываешь сам себе срок. Человеческая память — вещь темная, недоказуемая и очень индивидуальная. У кого-то хорошо развита долговременная, у кого-то кратковременная, у кого-то оперативная, двигательная, образная… При этом, если надо, сегодня помню, а завтра забыл, и наоборот.

— Лейтенант, не трать время, — перешел я на «ты». — Я ничего не помню. Очнулся вчера — или позавчера? — посреди леса. Кто я такой, как туда попал⁈ Хоть убей, не помню! Я вот только что назвал тебе свое имя и дату рождения потому, что всплыли в мозгу, а правильные они или нет — понятия не имею.

— Да, странно всё. В нашей базе вас нет и в международной тоже. Такое впечатление, что вы никогда не существовали или приехали из одной из неразвитых стран Африки или Океании, не подписавшей Международную полицейскую конвенцию, но при этом видно, что русский язык для вас родной и выглядите, как типичный гражданин из европейской части, хотя одеты странно, — сообщил он. — Отправлю-ка я вас к врачам на обследование. Всё равно просто так, без чипа о вашей личности, выпустить нельзя. Вы не сможете жить, не нарушая закон.

Видимо, советское правило «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек» уверенно зашагало по всей планете, только вместо бумажки стал чип. Кто бы мог подумать, что тоталитарный коммунистический режим просто опережал время⁈

4

Доктор Юшкевич оказался пожилым, родившимся в начале третьего тысячелетия. Он был внешне похож на президента Лукашенко, а внутренне — полная противоположность. Более доверчивого человека или умело маскирующегося под такового я не встречал. Мне даже как-то стыдно было ему врать. Если бы разговор шел с глазу на глаз, я бы выложил фантастическую правду. На мое счастье или несчастье это было как бы научное обследование под камеру, и я полулежал в специальном кресле с присоединенными ко мне датчиками в самых неожиданных местах. Видимо, это нынешний детектор лжи. Я читал, как обманывать аппарат. Надо эмоционально накрутить себя, и тогда все ответы будут похожи на вранье, попробуй разберись, где какой. Уверен, что с этим уже научились бороться. Поэтому выбрал противоположный путь — полное отключение, абсолютный пофигизм, чтобы все ответы выглядели чистой правдой. Как научили меня синоби, если хочешь, чтобы тебя приняли за дерево, почувствуй себя им. Я так и сделал, вжившись в образ бесчувственного зомби.

На вопросы отвечал быстро, не задумываясь, не вникая в смысл. В основном коротко «да» или «нет». Иногда, как в случае с местом рождения, дал расширенный, заявив, что на ум приходят три города, и назвал Путивль, в котором родился, Макеевку, в которой вырос, и деревню в Тверской области, где был прописан. Некоторые вопросы удивили меня.

— Вы воевали в Китае? — спросил доктор Юшкевич.

Значит, у великого соседа тоже была бойня. Интересно, с кем? По весовой категории напрашивалась только Россия, Индия и США, если последние смогли оклематься после Второй гражданской войны и опять обнаглели.

— Да, — ответил я.

— На стороне правительства или восставших? — задал он следующий вопрос.

О, значит, там тоже была гражданская война!

— На обеих, — признался я.

Воевал ведь и за императора, и на стороне англичан, которых можно считать мятежниками.

— Были наемником? — уточнил доктор Юшкевич.

— Да, — согласился я, хотя в те времена это называлось по-другому.

— Приходилось убивать людей лицом к лицу? — был следующий вопрос.

— Да, — не стал я скрывать.

— Сколько раз? — последовал уточняющий вопрос.

— Сотни или даже тысячи, — раскололся я.

Уже и сам не знаю, сколько уничтожил людей, шляясь по эпохам. Утешаюсь мыслью, что это были не лучшие представители общества, а такие же искатели приключений и/или лучшей жизни, как я.

— Были ранены? — спросили меня.

— Да, — произнес я, а потом вспомнил, что следов от ран у меня сейчас нет, что, наверное, подтвердят данные сканирования.

— Контужены? — был очередной вопрос.

— Да, — последовал очередной честнейший ответ.

Дальше пошли вопросы о том, как я оказался на острове Сахалин и что делал в лесу, на которые отвечал «не помню». Мне показалось, что этот блок был доктору Юшкевичу не очень интересен. Наверное, уже сложил мнение о пациенте и просто добил инструкцию для проформы.

После чего меня освободили от датчиков и предложили подождать в соседней комнате, где сидел молодой рядовой-полицейский по фамилии Кан, явно обрусевший кореец, который привез меня сюда на четырехместном желто-синем полицейском транспортном средстве без капота, багажника и колес, похожем на «божью коровку», которое двигалось на автопилоте на небольшой высоте над оранжевой полосой, нанесенной на дорожное покрытие. Двигатель работал почти бесшумно.

— Электромобиль? — спросил я по пути своего конвоира.