Идеальный воин

— Еще на палец левее, — уточняет он.

— Вижу, — сообщаю ему, хотя ни черта там не обнаружил, и информирую: — Готов.

Рядовой Петров перебегает, падает метрах в десяти впереди меня. По нему не выстрелили, значит, действительно завалил врага.

Я делаю еще один рывок, приземляюсь, готовлюсь к стрельбе. Мой напарник повторяет маневр. Собираюсь продолжить и замечаю правее светлого камня шлем с закрытым забралом. Враг целился в кого-то из наших, перебегающих по противоположной обочине. Моя пуля попадает в шлем, расколов его и отшвырнув вместе с телом. К сожалению, я опоздал на самую малость — вижу, как, выронив штурмовую винтовку, падает наш боец по другую сторону от дороги.

Еще четыре перебежки, причем последняя сразу метров на тридцать, и мы на вражеском блокпосту. Живых там нет. В окопе, сильно порушенном снарядами, лежат четыре трупа в форме, ничем не отличимой от нашей, если не считать красные повязки на обоих плечах, и еще два — в бетонном блиндаже, неотличимом от того, в котором мы прятались совсем недавно. Такое впечатление, что воюем сами с собой, по очереди атакуя и защищаясь.

3

37

На моем боевом счету десять убитых врагов. Все подтверждены фотофиксатором, установленным на оптическом прицеле. На слово больше не верят. Предъяви фото или труп. За десятерых полагается награда. Пока не ясно, какая именно, потому что старые как бы неактуальны, а новые еще не придумали.

— Отправил документы в штаб, — проинформировал меня командир взвода. — Скоро не жди. Пока никто из нашего полка ничего не получил.

Мне даже интересно: наградные листы утверждают все еще в Москве?

— Меня можно в порядке поощрения отправить в отпуск, — подсказал я.

— Это вряд ли. В полку сильный некомплект. Пока не выведут на пополнение, отпусков не будет, — уверенно произнес он и сообщил: — Я сказал ротному, чтобы назначил тебя моим замом и присвоил сержанта.

Заместитель командира взвода погиб во время атаки блокпоста. Если бы я выстрелил тогда немного раньше, мне бы его должность не светила. Иногда кажется, что я бессознательный карьерист: хочу — расчищаю дорогу вверх, не хочу — не мешаю другим делать это для меня.

— Ты ведь взводом командовал в Китае, да? — как бы между прочим, спрашивает лейтенант Монгуш.

— Типа того, — уклончиво отвечаю я.

О Китае никому из бойцов полка ничего не рассказывал. Кто-то придумал мою биографию за меня. Впрочем, сейчас нарыть информацию о человеке легче легкого. Надо только уметь забивать правильные вопросы в поиск. Теперь чужие фантазии избавят меня от вранья.

Наш полк отдыхает в Саянске, который вернулся домой, как утверждает наша пропаганда. По лицам горожан это не заметно. Кто-то, конечно, рад, но большинство, как я заметил, ждет не дождется, когда мы свалим из города, оставим их в покое.

Здесь хорошая связь, и солдаты находят возможность пообщаться с близкими, хотя это категорически запрещено. Я тоже связался с Зуюк Максимовой, у которой живот стал нормального размера.

— Наконец-то объявился! — обрадовалась она. — Уже начала думать, что с тобой что-нибудь случилось!

— Не дождешься! — шутливо успокоил я.

— Не говори так, не наклика́й беду! — потребовала она, после чего перешла к приятным новостям: — Восемь дней назад ты стал папой! Я назвала сыночка Алексеем. Если не нравится имя, поменяем.

— Говорил тебе, мне без разницы, как назовешь, — напомнил я.

— Все равно я должна была узнать, — сказала Зуюк.

Хорошая жена обязательно спросит мнение мужа и сделает по-своему.

— Он такой же спокойный, как ты. Пососет сиську и спит. Плачет только, когда голодный, — выложила она главную для нее информацию.

— Что-то не припомню, чтобы я плакал голодный, — шутливо произнес я.

— Потому что тебя вовремя кормили! — улыбаясь, откликнулась она и вдруг вспомнила: — Ой, чуть не забыла! Тебя японец искал, важный такой! Он назвал свое имя, но я забыла. Сказал, что хочет с тобой поговорить, а когда узнал, что ты на войне, очень удивился.

Мои японские партнеры, безусловно, знали, что я получил тюремный срок. Информации и обсуждений по моему делу было много. В Японии дуэли уголовно наказуемы. Драться можно только ребенком, даже в детском саду. Воспитатели не будут разнимать, но потом объяснят, что надо уметь договариваться. Взрослый человек при нападении должен бежать до ближайшего полицейского или пульта вызова наряда, которые почти на каждом углу в городах. Самооборона считается преступлением. Видимо, так легче определить, кто агрессор, а кто пострадавший, меньше работы сотрудникам правопорядка. Поэтому русские, ударив японца, первыми бежали к такому пульту.

Я связался с Кимура Эндо из «Ко-мацу».

Поблескивая залысинами, он довольно тепло поприветствовал меня и изобразил удивление, что я в военной форме, хотя ему сказали, где я нахожусь:

— Вы решили пойти добровольцем на войну⁈

— Мне предложили повоевать год в обмен на освобождение из тюрьмы. Это такой у нас вариант сеппуку, — шутливо уточнил я.