Идеальный враг

Громко разговаривать также было запрещено. Наказаний за нарушение правил существовало множество, и самым неприятным являлось помещение провинившегося в мокрый холодный карцер, где стоять можно было лишь согнувшись.

Двое суток находились здесь бойцы. И этого времени им хватило, чтобы освоиться, выучить новые правила поведения, принять их.

Десантники всегда легко ко всему приспосабливались.

— Рыжий передал, — сказал Гнутый, — что Шайтан сидит в третьей камере. С ним какой-то уголовник.

— Уж лучше бы Некко посадили с уголовником, — сказал Павел.

— Ничего, Шайтан с любым человеком может общий язык найти.

Они лежали на нарах, чуть более жестких, чем казарменные койки. Переговаривались негромко, делая большие паузы, порой круто меняя тему разговора.

— Как думаешь, сколько нам дадут?

— Не знаю. — Гнутый пожал плечами. — Надеюсь, не больше пяти лет.

— Пять лет! — Павел с тоской смотрел на старинную монетку, подаренную сестренкой. — Целых пять лет!

— Рыжий говорит, что нас вообще не отпустят.

— Ну почему они тянут? Долго нам еще здесь сидеть?

— Не все ли равно, где? Уж лучше здесь, чем в штрафных частях.

— Я обещал вернуться! Я не могу так долго ждать!

Ударилась о прутья решетки канареечно-желтая резиновая дубинка. Краснолицый охранник заглянул в камеру, процедил сквозь зубы:

— Тихо.

— Все нормально, командир, — успокоил его Гнутый. Охранник обшарил цепким взглядом тесное пространство камеры: два узких лежака, металлический унитаз в углу, умывальник, маленькую пластмассовую полку на дальней стене. Он выразительно глянул на Павла, пригрозил дубинкой. И ушел, цокая подошвами по железному полу.

А с другой стороны донесся новый звук — постукивание, позвякивание, громыхание. Это раздатчик еды катил по светлому чистому коридору свою замызганную тележку с тремя горячими бачками и горкой одноразовой посуды.

Пришло время ужина.

Значит, еще один день близился к концу.

4

Утром сразу после переклички, за полчаса до завтрака, к Павлу пришли двое в форме службы внутренней безопасности. Все тот же краснолицый охранник, помятый и невыспавшийся, разблокировал магнитным ключом замок, отпер его, нажав комбинацию кнопок, отодвинул решетку в сторону.

— Голованов?

— Это я, — Павел поднялся.

— Пройдемте с нами.

Павел помедлил, решая, стоит ли захватить с собой спрятанную под матрацем монетку. “Это тебе на счастье…”

— Быстрей! — поторопил охранник, легонько постукивая дубинкой себя по колену.

— Все будет нормально, — уверенно сказал Гнутый. — Иди.

И Павел с легким сердцем шагнул к двери.

Люди из службы внутренней безопасности сжали его с боков, крепко взяли под руки. Охранник жестко ткнул дубинкой ему в поясницу, предупредил:

— Без глупостей! — Это было лишнее. Павел отлично понимал, что сбежать отсюда невозможно, здесь все входы-выходы перекрыты. Захватить заложников, потребовать открыть все двери, освободить товарищей? Смешно!

Они вчетвером вышли в коридор. За их спинами лязгнула дверь, сухо щелкнул замок.

Павел с любопытством озирался. Он впервые покинул камеру.

Впрочем, смотреть особенно было не на что. Ровный, вытянувшийся на сотню метров коридор был пуст. С одной стороны блестели никелированные решетки камер. На противоположной стене, точно против каждой камеры, вспучились наросты электронных замков с помаргивающими глазками: зеленый — дверь заперта, красный — замок открыт, синий — камера свободна. Большинство индикаторов светилось зеленым.

— Вперед смотреть!

Коридор с обеих сторон оканчивался одинаковыми металлическими дверьми, похожими на двери какого-нибудь денежного хранилища. Какая из них вела на свободу, можно было только гадать. Павел решил, что та, откуда всегда появлялся раздатчик еды со своей тележкой.

Его вели в другую сторону. Потом отпустили.

— Стоять! К стене!

Охранник, убедившись, что узник выполнил приказ, шагнул в сторону, заглянул в сканер сетчатки, положил правую руку на обведенную кругом область сенсора, раздельно и громко сказал какую-то бессмыслицу — анализатору голосового спектра было все равно, что анализировать. Возле двери вспыхнула лампочка. И снова охранник воспользовался электронным ключом. Опять набрал на клавишной панели ряд цифр — Павел, повернув голову, успел заметить последние четыре: 3, 9, 1, 6.

Лампочка погасла. Стальная дверь дрогнула и стала подниматься. Она бесшумно уходила вверх, словно занавес, постепенно открывая сцену, актеров и декорации.

Сперва появились армейские ботинки с тупыми носами. Ботинки были начищены до блеска, шнуровка затянута по-уставному, без всяких там хитростей. Потом показался стул — выглядел он страшно неудобным, и Павел понял, что стул этот предназначается для него.

Через пару секунд открылась вся сцена.

— Вперед!