Идеальный враг

Ослепленный солнцем Некко не видел, кто там направляется к нему со стороны пустыря. Его застигли на месте преступления, и здоровяк растерялся. Тяжело дыша и озираясь, он отступал в тень. Потом он развернулся и бросился наутек.

Павел не стал за ним гнаться. Он остановился возле распростертого на земле человека. Присел на корточки, отложив металлический прут, спросил, с ненавистью глядя вслед бегущему Некко:

— Все в порядке?

— Да. — Человек не двигался, голос его дрожал.

— За что он тебя так? — Павел опустил глаза. Узнал лежащего бойца, но не смог вспомнить его имя.

— Это наше дело, — угрюмо сказал солдат и стал медленно подниматься: сначала сел, потом подтянул колени к животу, оперся о землю руками, подался вперед. Павел хотел было ему помочь, но боец оттолкнул протянутую руку. Пожав плечами, Павел сказал:

— Я буду свидетелем. Я все видел.

— Нет! Ничего ты не видел! Ничего не было!

— Да что тут происходит? Он что, запугал тебя? Солдат хмуро разглядывал Павла, дрожащей рукой утирая разбитый нос. Поинтересовался:

— Ты что, из молодых?

— Да, — признался Павел.

— Понятно… — Боец отвернулся, посмотрел в сторону казарм. Пригладил волосы, ладонями выколотил пыль из одежды, кончиками пальцев осторожно ощупал одутловатое лицо и сказал нехотя:

— Я сам его сюда привел. Хотел поговорить с ним по-мужски. Некко последнее время стал чересчур зазнаваться… И я хотел выбить из него эту дурь, поставить его на место… Но он оказался сильней… Черт возьми!.. — Боец стиснул зубы. Он был немолод, и ему было больно признавать, что какой-то здоровяк из молодых одержал над ним верх.

Павел отвернулся.

— И запомни, — добавил боец. — Грязное солдатское белье должно оставаться в казармах. Понимаешь, о чем я?

— Да, — сухо сказал Павел. — Догадываюсь.

— Надеюсь, мы поняли друг друга, — сказал боец. — Здесь ничего не произошло, а ты ничего не видел.

— Не видел, — согласился Павел.

— Вот и ладно… Кстати… Спасибо тебе.

— За что?

— Как за что? За то, что ты его спугнул.

Павел кивнул. Помолчал, глядя, как боец, запрокинув голову, пытается остановить идущую из ноздрей кровь. Сказал:

— Приходи завтра вечером в спорткомплекс.

— Зачем? — невнятно спросил солдат.

— Я буду бить Некко.

Боец хмыкнул. Пробормотал что-то неразборчивое.

— Не веришь? — спросил Павел. — Приходи — сам убедишься.

4

В семь часов вечера он был в гостинице.

Дверь в номер оказалась не заперта, Павел, постучавшись, вошел и едва не столкнулся с сестренкой, роющейся в стенном шкафу.

— Паша пришел! — радостно завопила Наташа, бросившись брату на шею. Он подхватил ее, приподнял, подбросил, поймал, поставил на пол.

— Паша! — Мама и Тина торопливо шагнули к нему из комнаты, словно боялись, что он сейчас исчезнет.

Они затараторили все вместе, спеша выговорить все накопленные за день переживания, впечатления. Павел, улыбаясь, замахал руками:

— Тише, тише!

— Надолго, сынок?

— До утра. Я должен быть на первом построении.

— А вам можно покидать казармы?

— Можно, если не оставлять территорию Форпоста и если командир знает, где меня искать.

— Хорошо как! У отца твоего не так было… Ты проходи, сынок, не стой в дверях. А то как не свой, прямо как будто в гостях…

Потом они дотемна пили горячий чай, любовались друг-другом и беседовали. И Павлу стало казаться, что он вернулся домой, в тот самый мир, с которым уже распрощался. Но Тинка, вдруг посерьезнев, стала расспрашивать о службе, об экстеррах, о его боевых товарищах, и мама, осекшись, разом осунувшись, вспомнила о том, как погиб отец и, всхлипнув, замолчала, а нахмурившаяся сестренка, опустив голову, принялась пальцем чертить на скатерти, обводя вышитые узоры.

— Все хорошо, — сказал Павел. — Я здесь, и у меня все хорошо.

— Ты здесь, сынок, — сказала мать, вытирая глаза. — Значит, и у нас все хорошо.

После они молчали. За окнами светили яркие фонари. Настенные часы показывали полночь.

— Мы пойдем, — просительно сказал Павел.

— Куда? — подняла на него глаза мама.

— Прогуляемся. С Тиной. На часик. И вернемся. Здесь неподалеку есть бар, посидим там.

— Поздно уже. Как-то боязно мне вас отпускать.

— Ну что ты, мама. Здесь безопасно. Никаких хулиганов, бандитов. Никаких бродячих зверей. Форпосты — самые спокойные места на планете.

— Да, конечно… — Она вздохнула. — Идите. Подышите воздухом.

— А вы ложитесь спать, не ждите нас. Утром поговорим, время еще будет.

На улицу вышли все вместе: спустились по лестнице, прошли мимо спящего вахтера, постояли на крыльце, глядя на звезды. Потом Павел и Тина ушли.

— Пошли-ка спать, Ната, — сказала мама, крепко прижав к себе дочку.

— Давай постоим еще минутку, ма.

И они стояли целый час, слушая доносящиеся из ночи странные звуки этого непривычного места, совсем не похожего на обычный город.

— Может так получиться, что завтра я прийти не смогу. — сказал Павел.

— Почему? — спросила Тина.

Простой вопрос, на который так непросто ответить.

— Дела, — ответил Павел.

— Что-то случилось?

— Нет, — сказал Павел. И подумал: “Пока еще ничего”.

— Не хочешь говорить?

Вместо ответа он крепко обнял ее, поцеловал в губы, она не ответила, отстранилась:

— Что случилось?