Идеальный враг

— Да, — кивнул Гнутый. — Уж почти два года прошло. Я и забывать стал. А Вонючка, видимо, не забыл. Должно быть, искал меня по всему миру, запросы, заявления рассылал.

— Легко ты отделался, — сказал Зверь. — Знаешь, что положено тебе за избиение офицера?

— Знаю. Начитан… — Гнутый ухмыльнулся. — А папа-то наш, полковник — молодец, оказывается! Мы его старым пнем считаем, развалюхой и маразматиком, а он за нас горой! Тот еще вояка!

— Это он тебя прикрыл?

— Он. Не дал в обиду. Привели меня к нему в кабинет, он передо мной, ни слова не говоря, выложил распечатку на стол, развернул. “Читай”, — говорит. Я и начал: читаю и чувствую, как улыбка все шире становится. Там Вонючка во всех подробностях расписывает, как я его мордой в песок тыкал и обещал наизнанку вывернуть. Красиво пишет, образно, зримо! Видно, за время переписки стиль отточил, каждую фразу до совершенства довел!

— Ты не отвлекайся. Что дальше было?

— Полковник заметил, что я не очень-то расстроен, поинтересовался, чему я так рад. Я ему все и выложил про этого Вонючку. Он выслушал внимательно. Приказал сержанту и лейтенанту выйти. И завел разговор по душам. Старики, конечно, болтливы, но на нашего я не в претензии. Сказал, что доложит наверх о моем наистрожайшем наказании. Велел держать язык за зубами. Объявил, что с должности все-таки меня снимет — не может не снять. И велел впредь быть осторожней.

— Повезло, — сказал Зверь.

— Так что теперь мы отделение без командира, — подвел итог Гнутый.

— Кого-нибудь назначат, — сказал Цеце.

— Тебя, например.

— Нет! — запротестовал Цеце. — Зачем мне такая радость? Я откажусь!

— Значит, Рыжего поставят.

— Я в неблагонадежных числюсь. Удивляюсь, как вообще меня еще не уволили.

— Шайтан! — Гнутый повернулся к арабу. — Хочешь быть командиром отделения?

— Хочу!

— Ну, хоти дальше. Фактурой ты не вышел… Ухо! Может тебя командиром сделают?

— Вряд ли. Образования у меня не хватает. Сами знаете.

— Значит, Писателя.

— Молод еще!

— Так кого же?

— А никого! — сказал Зверь. — Будет у нас в отделении демократия. Все решения станем принимать голосованием.

— А что! — усмехнулся Цеце. — Это выход!

— Предлагаю подобную систему распространить на все подразделения, — продолжил Зверь. — Раз в квартал будут проводиться выборы сержантского состава, раз в год — офицерского. Командир Форпоста избирается на три года. Ряд полномочий передается Солдатскому Сенату. Сразу же предлагаю от нашего взвода выдвинуть в Сенат кандидатуру Писателя.

Они негромко рассмеялись.

— Занятно было бы послужить в таком бардаке, — сказал Рыжий.

— И кончилось бы все полным развалом, — сказал Цеце.

— А вдруг вышло бы что-нибудь дельное? — сказал Ухо.

— Армия и демократия несовместимы, — сказал Гнутый. — Так что давайте-ка выпьем за систему, которая всем нам позволяет жить просто, спокойно, весело и бездумно. Нам велели — мы сделали. Хорошо быть солдатом, за него все всегда решают! А голова о мировых проблемах пусть болит у начальства.

— Конец твоей речи мне понравился больше, чем начало, — сказал Рыжий. — Итак: за то, чтобы у начальства болела голова!

Они только подняли стаканы, как в запертую дверь кто-то требовательно застучал кулаком. Бойцы переглянулись, мгновенно кто куда попрятали стаканы. Цеце быстро задвинул бутылки под скамейку.

— Открывайте! — прогремел голос сержанта Хэллера.

— Ну вот, накликали, — сказал Зверь. — Судя по всему, голова у него разболелась не на шутку. Откройте кто-нибудь, иначе через минуту дверь вылетит. И вставлять ее будем мы.

Дверь отпер Курт. Сперва он откатил тяжелую штангу, при этом едва не придавив ногу капралу Гессе. Потом отодвинул щеколду замка, зацепившись за дверную ручку рукавом.

— Заходите, сержант! — крикнул Гнутый. Сержанту приглашение не требовалось. Он уже вошел — толчком распахнул дверь и застыл на пороге, заслонив собой весь проем, обводя взглядом лица своих солдат, осматривая подобие стола, оценивая закуски, отыскивая выпивку.

— Гуляете?

— Присоединяйтесь, сэр, — сказал Ухо.

— Без вас не начинали, — сказал Гнутый, доставая из-под ног запечатанную бутылку. — Ждали.

— Вижу, — сказал сержант чуть потеплевшим голосом. — По какому поводу сборище?

— Отмечаем возвращение, — ответил Зверь.

— Меня выписали, — негромко сказал Павел.

— А меня выпустили, — добавил Гнутый.

— Хорошее дело, — сказал сержант. — Но я вам праздник немного подпорчу. Знакомьтесь — ваш новый капрал. — Он шагнул в комнату, и позади него шевельнулась во мраке коридора какая-то тень. — Уверен, он вам не очень понравится, но меня это не волнует. Вы здесь ничего не решаете. За вас думают командиры. У них голова болит — не у вас. А кому это не нравится — выметайтесь… — Похоже, сержант был не в духе. Видимо, крепко влетело ему за сомнительные подвиги его подчиненных. Возможно, и ему не пришлось по сердцу решение, принятое командованием Форпоста.

— Ну, добро пожаловать… — начал было Гнутый и осекся, разглядев, кто стоит позади сержанта.

— Черт возьми, — буркнул Зверь. Павел поднялся, невольно стиснув кулаки.