Идеалы христианской жизни

В переходном возрасте, очень впечатлительном, когда по самой природе вещей мальчик стремится вырваться из-под домашней опеки, очень часто бывают случаи колебания веры или полного оставления ее. Со всех сторон на неокрепший мозг лезут отрицание товарищей, известные книги известных писателей, которые завораживают неопытную молодежь одним своим именем. И не в силах сам разобраться во всем самостоятельно, подросток делает то, что ему кажется самым легким: он огулом подчиняет себя отрицанию.

И сколько бывает тут недоразуменного, непродуманного; сколько таких явлений, которые могли бы казаться смешными, если б не относились к столь важной и священной области.

Я знал одного московского гимназиста, который в течение года, начитавшись отрицательных книг, любил громко заявлять о своем неверии. Однако если он был уверен, что за ним не наблюдают, он очень был не прочь, идя в гимназию в то утро, когда его должны были спросить из трудного предмета, приложиться к иконе, вделанной в стену храма почти против гимназии и принимавшей лобзания младших ее классов… Когда же наступали экзамены, он клал в ручку для пера кусочек ваты от чтимой в Москве Иверской иконы и вообще предпринимал целый ряд действий, которые, по его мнению, должны были обеспечить ему небесную помощь.

Все это, конечно, не определяло характер мальчика. Но как часто, в менее отталкивающих чертах, замечается эта рознь между сердцем, ищущим в вере утешения и поддержки, и неокрепшим мозгом, который гипнотизируют модные отрицательные теории.

Один студент выдающихся способностей, очень много читавший и человек горячей души, говорил как-то хорошему своему знакомому о разных своих религиозных сомнениях и о том, между прочим, что он совсем не понимает культа мощей и икон.

Прошло с полгода. Тот знакомый заехал как-то, сильно спеша, в часовню Иверской иконы. Народу было в ней так много, что он, поставив свечу, не стал ожидать очереди приложиться. Каково же было его удивление, когда в длинной веренице лиц, медленно приближавшихся к иконе, он узнал того своего знакомого студента.

Он рад был, что тот не видел его, так как впечатление для того от этой встречи могло быть только отрицательным. Но тот студент был чрезвычайно искренний человек, не чета тому гимназисту, и его знакомому оставалось только подивиться, как много разногласия в одной и той же душе человеческой.

И вот с этими людьми, с одной стороны страдающими духом отрицания, а с другой – таящими в себе неугасимую жажду веры, надо обходиться людям, которые им желают добра и которые сами веруют, в высшей степени бережно.

Никаких упреков. Ничего подобного тому, о чем упоминает Ю. Ф. Самарин, когда говорит, что своей верою люди часто пользуются лишь для того, чтобы, как камнем, швырнуть ею в атеиста.

Нужно убеждать тихими речами, ловить минуты, когда у человека душа размягчена и когда он особенно бывает склонен внять слову веры.

Католики прекрасно знали, что делали, когда рассылали в качестве сестер милосердия по больницам своих монахинь.

У человека страдающего есть потребность искать опоры, прильнуть к благому, милующему и всемогущему Существу, а уединенность помогает ему сосредоточиться. Также и со здоровыми: надо ловить благоприятные случаи, а не приставать без толку, когда такие приставания могут только ожесточить.

Высокую заботу о вере друга представляет собой жизнь христианина Неарха, который, задавшись целью привести ко Христу друга своего Полиевкта, не только это исполнил, но имел еще утешение видеть на Полиевкте венец мученичества.

Неарх и Полиевкт, уважаемые жители армянского города Мелитины, были связаны узами тесной дружбы. Неарх был убежденный христианин, Полиевкт – язычник, хотя вел жизнь чистую. Стараясь обратить друга ко Христу, Неарх часто читал ему Священное Писание и доказывал мерзость идолопоклонства, но сердце Полиевкта не было еще готово.

Было объявлено гонение на христиан, и повсюду ходили глашатаи, требуя, чтобы все поклонялись богам, и угрожая в противном случае смертью.

Неарх стал готовиться умереть за Христа, и в эти дни ему было особенно тяжело, что Полиевкт не единомышленен с ним в вере. Однажды, расплакавшись перед ним, Неарх воскликнул:

– Сердце мое разрывается на части, когда я думаю, что наша приязнь должна кончиться.

– Как, – отвечал Полиевкт, – смерть не расторгнет наш дружеский союз!

Тут Неарх рассказал другу, что готовится умереть за Христа и в небе христианин не встретится с язычником.

И тут разом во всей силе хлынули на душу Полиевкта все убеждения, раньше слышанные им от Неарха. Он вспомнил и то, как незадолго перед тем видел во сне Христа и как Христос, милостиво сказав ему: «Ты христианин, Полиевкт!» – дал ему новую прекрасную одежду и крылатого коня.

Тут Неарх объяснил ему, что новая одежда – это обновленная верой христианская жизнь Полиевкта, а крылатый конь – скорый переход его в небо.

– Вот ты уже и познал Бога! – в восторге воскликнул Неарх.