Идегей

Сказал, утопая в крови, Алып:

«Не уходи, Идегей, подожди.

Не выслушав, не уходи.

Триста и шестьдесят лет

Я глядел на суетный свет.

Тысячи съел котлов еды.

Тысячи выпил бочек воды.

С Ирген-Куна сошёл я вниз.

Силы моей боялись враги.

Делал я лук из конской дуги,

Стебли пускал я вместо стрел.

Ни на кого я не смотрел.

Тысячи ханов разных я знал,—

Ни одного не желал признать.

Тысячи станов ратных я знал,—

Ни одну не признал я рать.

Славен сын Туйгуджи — Токтамыш.

Войско его — густой камыш.

Он воевал и владыкой стал,

Его — существующим не считал!

Много свершив прославленных дел,

Шах-Тимир владыкою стал.

Я — на дочь его глядел,

Его — существующим не считал!

Не ведая, когда и где

Уйдёт, иссякнет сила моя;

Не ведая, когда и где

Раскроется могила моя;

Не ведая, когда и где,

От кого мне будет смерть дана,—

Я призвал к себе колдуна,

Истину мне колдун предрёк:

„Если найдётся человек,

Который сможет убить меня,

Это будет муж Идегей…“

Эй, Идегей, Идегей,

Не уходи до поры!

Жили две пэри, две сестры.

Я родился от старшей сестры,

Ты родился от младшей сестры.

Подвигом не гордись, не хвались,

Поводов для гордости нет:

И я родился от пэри на свет.

И ты родился от пэри на свет:

Старшего брата ты убил!

Не уходи, Идегей, подожди,

Не выслушав, не уходи,

Слишком вина твоя тяжка!

Если бы досыта ты всосал

Материнского молока,

Ты б тогда милосердным был.

Жесткое сердце бьётся в тебе:

Старшего брата ты убил.

Ты теперь одинок, Идегей,

Камнем на грудь убийство легло!»

Тут воскликнула Акбиляк,

Алое обнимая седло:

«Батыр, великий, муж Идегей!

Месяцеликий муж Идегей!

Барсова кость, львиная грудь!

Недругов победивший в борьбе!

Руки молодые мои

Да будут подушкой тебе!

Косы золотые мои

Да будут периной тебе!

Твои да будут долгими дни!

Муху — душу мою — сохрани!

Изумивший страну батыр,

Удививший отвагой мир,

Прими в объятия меня!

Поедем к моему отцу.

Мой отец тебе даст коня,

Шубу — на загляденье — даст,

Стольный град во владенье даст,

Край вечнозелёный даст,

Он меня тебе в жёны даст,

Сделает он тебя главой

Многочисленной рати своей.

Поедем, поедем, Идегей!»

Тут рванулся ярый конь,

Вздыбился чубарый конь,—

Нет, не уйти от старика,

Сильная у него рука!

Продолжал хрипеть Алып:

«Не уходи, Идегей, подожди,

Не выслушав, не уходи:

Мылом не выбелить того,

Кто родился чёрным на свет;

Силой не выпрямить того,

Кто горбатым увидел свет;

Мучил тебя хан Токтамыш.

Если к Тимиру перейдёшь —

Свой хребет не распрямишь,

Избавителя не найдёшь.

Храни мои слова в ушах:

Страну твою захватит шах,

Выпьет кровь и разграбит дом,

Имя твоё покроет стыдом.

Он твой род поработит.

Твой народ поработит.

Он твоими руками в бою

Поработит отчизну твою.

Земли твои разрушит он.

Клятвы свои нарушит он.

Тысячи раз обманет он,—

Таким, как ты, не станет он.

И это узнав, уйди, Идегей!

Проклятье моё стрелы острей:

Камень оно пройдёт насквозь!

Оно бы и сейчас нашлось,

Но если я тебя прокляну,

Что я делать буду, батыр?

Если тебя не прокляну,

Чистым покину этот мир!

Не веришь моим словам?

Скажу примету одну:

Из приказов твоих ни один

Не исполнит твой сын Нурадын.

Ссориться ты будешь с ним,

И, поспорив, станешь кривым,

Окривеешь на правый глаз!»

Прохрипев в последний раз,

Отдал душу Кара-Тиин.

Душу выпустил он из рук,—

Хвост не выпустил он из рук,

Крепко мертвец коня держал.

Идегей бичом взмахнул.

Скакуна ногой толкнул.

Разъярился конь, задрожал,

Вздыбился чубарый скакун

И рванулся ярый скакун,—

Но с места сойти не может он

Выхватил Идегей из ножон

Удлиняющийся меч.

Размахнулся мечом с плеча,—

Конский хвост отлетел от меча,

Освободился чубарый конь.

А семнадцать батыров-мужей,

Увидев из-за камышей,

Что Кара-Тиин-Алып

От руки Идегея погиб,—

Подскакали к стану тогда.

Испугали охрану тогда.

Кара-Тиина-Юсунчи

Передние воины все,

И средние воины все,

И задние воины все,

От страха расстроены все,—

Рассыпались на конях,

Будто весь мир им тесен был!

И показались в степи

Сорок верблюдов и кобыл,

Сорок погонщиков-рабов.

Те, кто были рабами вчера,

Преклонили колени свои.

Идегею сказал Кулчура:

«Этот муж, Кара-Тиин,

Поработителем нашим был.

Этого мужа ты убил.

Слепли наши глаза от слёз,—

Ты невольникам волю принёс.

Ты, кто для страждущих стал врачом,

Ты, кто для жаждущих стал питьём,

Для заблудившихся — путём,

Для безлошадного — конём,

Братом для безродного стал,

Пищей для голодного стал,—

Оказалось, ты — Идегей!

Прахом лежа на пути твоём,

Дорожную молитву прочтём:

„Когда ты помчишься в пыли дорог,

Да будет с тобой Хызр-пророк,

Да будет открытым твой путь всегда,

Да будет беглянкой твоей — беда!“»

Так пожелали сорок мужей,—

Сорока рабов голоса.

И молитву приняли небеса,

И мужем стал джигит Идегей,

А чубарый, коней вожак,

Идегеевой рубки принял знак:

Вырос маленький хвост у коня —

Это печать Идегея на нём…

Так чубарый с этого дня

Короткохвостым стал конём.

Вынув аркан волосяной,

В сорок обхватов шириной,

Сорок кобыл Идегей привязал,

Сорок быков запрячь приказал.

Потащили они аркан:

В нём лежал Алып-великан.

Идегей у проточной воды

Вырыл могилу в земле сырой.

Вырыв могилу, похоронил,

Стала могила курганом-горой.

ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ

О том, как Идегей прибыл к Аксак-Тимиру и привёз ему его дочь Акбиляк.