Идегей

Предвещают рождение дня

И при свете царственных звёзд

Иноходца серого хвост[112]

Стал в четыре обхвата теперь.

Чёрным дням нет возврата теперь!

Все согласны: Кадырберды

Будет ханом, главою орды,

Пораженья не ведает он,

Славу предков наследует он,—

Чтоб сразиться, родился день!

На себя кольчугу надень,

Ты секиру в руки возьми,

Перед всеми предстанешь людьми,—

Чтоб рубиться, родился день!»

Так ответствовал Идегей:

«Чтобы над головою твоей

Воссияли четыре звезды,—

На земле не родился день!

Чтоб хвоста твоего скакуна

Увеличилась толщина,—

На земле не родился день!

Чтобы стал главою орды

Слабосильный Кадырберды,

Чтоб на троне поднялся он,

С Токтамышем сравнялся он,—

На земле не родился день!

Чтоб с секирой, в кольчуге стальной

Ты сумел схватиться со мной,

Чтобы первым удар мне нанёс,—

На земле не родился день!»

Молодой султан произнёс:

«Я как облако в страшный мороз

На тебя прольюсь, леденя,

Дело есть к тебе у меня,

Это дело — битва-резня!»

Так ответствовал Идегей:

«Я с тобой, у которого снег

Из морозных сыплется век,

Чьи ресницы льдинок белей,

С тем, кто ищет для битвы меня,

Кто пришёл, всё вокруг леденя,—

Состязаться ещё могу.

Моему надо помнить врагу:

Лев, хотя он годами стар,

Нанести способен удар,

Хватит сил, чтоб врага поразить,

Чтобы свечку одну погасить!»

Так тягались при встрече мужи

И, явив красноречье, мужи

Друг на друга, подняв топоры,

Налетели, как две горы.

Крепких лат зазвенела медь.

Щит, с другим столкнувшись щитом,

Словно гром, начинал греметь.

Вся земля разверзалась тогда,

Две горы, казалось, тогда,

В бой вступили, себя не щадя,

И в живых остались хотя,—

По земле провели они шрам!

Два врага двум подобны горам,

На земле пламенеет порез…

Поднял палицу Идегей,—

Шесть батманов был её вес,—

Но ударил секирой своей

Идегея Кадырберды.

Зазвенел Идегея щит,

И услышав, что он трещит,

Идегей поднял палицу вновь,

Но секирой ударил вновь

Быстрый на руку Кадырберды,—

Просочилась сквозь латы кровь.

Молодой султан был удал:

Захотел секирой своей

В третий раз нанести удар,

Но отважный муж Идегей

Трижды палицу покрутил,—

Хоть была она тяжела,

Весом в шесть батманов была,—

И ударил, да так, что спина

Раскололась у скакуна.

Покачнулся султан, чуть дыша,

А из темени брызнула кровь,

Вместе с кровью ушла и душа.

Мёртвый султан свалился в прах.

Охватил его биев страх.

Повернул коня Идегей,

Поскакал он к рати своей.

Тут воскликнул мурза Барын:

«Токтамыш был наш властелин,—

Прекратился теперь его род.

Кто на ханский престол войдёт?

Ханом теперь кого назовём?

Кто теперь сохранит наш Дом?

Если, Идиль-страну захватив,

Идегей останется жив,

Он замыслит вас погубить.

Токтамышевы бии, тогда

Разразится над вами беда,

Перестанете биями быть.

Что вы скажете мне в ответ?

Кто на ханский престол взойдё?

Станет ханом у нас только тот,

Кто, помчась Идегею вослед

И догнав, обезглавит его,

Кто в живых не оставит его!

Чтоб его догнать, смельчаки,

Будем быстры, будем ловки.

Полдуши ещё теплится в нём,—

У него и её отберём!»

И когда так сказал Барын,

Шесть вельмож, шесть знатных мужей,

И двенадцать ратных мужей

Идегею помчались вослед,

Боевых погнали коней,

Ищут, рыщут: где Идегей?

Но вблизи Идегея нет,

И вдали Идегея нет!

Мчатся, настичь его спеша.

Вот и озеро гладко блестит.

Возле зарослей камыша

Увидали следы от копыт:

Начались у озёрной воды,

Но теряются дальше следы.

Шесть вельмож, шесть знатных мужей,

И двенадцать ратных мужей,

Говоря: «Убежал Идегей!»,

Повернуть решили коней.

Но сказал им Барын-мурза:

«Нас обманывают глаза.

Да, следов потерян конец,

Но, видать, Идегей-хитрец,

Пятя коня и тихо дыша,

Скрылся в зарослях камыша,

Не поворачивайте коней.

Если жив ещё Идегей,

Мы его в камышах возьмём.

Попытаемся, позовём,—

Быть не может, чтоб Идегей

Не откликнулся из камышей».

Возле камышовых стеблей

Громко Барын запричитал:

«Был великим муж Идегей,

Был могучим наш аксакал,

И владел он таким конём:

Пятна белой глины на нём.

Мужем таким был Идегей:

Многих старше, он был всех мудрей.

Говорил он всегда тому,

Кто моложе его был на год:

„Погоди, единственный мой,

Выстрелю я, как время придёт“.

Говорил он всегда тому,

Кто был старше его на год:

„Подожду, единственный мой,

Первым стреляй, пришёл твой черёд“."

Услыхав, что Барын говорил,

И поднявшись из камышей,

Так ответствовал Идегей:

„Серого скакуна я свалил,

Я секирою раздробил

С золотыми застёжками щит.

Мною Кадырберды убит.

Неужели я вас побоюсь,—

Никуда не годные вы,

Пугала огородные вы!

Погодите, я появлюсь,

Вашей кровью омою своё,

В битвах прославленное копьё,

Саблей взмахну — и гром разбужу,

Молниям засверкать прикажу!“

Вырвался вперёд Идегей —

И задрожали близь и даль.

Обнажил он сабли своей

Грозную дамасскую сталь.

Как взмахнёт он левой рукой,—

Кровь течёт багряной рекой,

Как взмахнет он правой рукой,—

Души вылетают из тел.

И, хотя на коне не сидел,

Бил, крушил, громил Идегей.

Шесть вельмож, шесть знатных мужей,

И двенадцать ратных мужей

Окружили со всех сторон

Пешего, чтобы был сокрушён!

Стрелами шестью поражён

И двенадцатью копий пронзён,

Вёл такую войну Идегей:

Кровью, чьи ручьи растеклись,

Головы камышей налились.

Речь такую повёл Идегей:

„Страх неведом душе моей,

Не пугайте, я не боюсь.

Если настал мой смертный час

Никуда не скроюсь от вас,