Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Экономический империализм (панэкономизм) — не первое и не

последнее явление дисциплинарного империализма в истории

познания. Попытки такой экспансии в соседние области совершались

почти всеми дисциплинами, достигшими громких успехов,

овладевшими новыми, показывающими продуктивность и широту

концептуальными подходами и методическими приемами.

Механицизм, физикализм, «вульгарный материализм», многообразные версии биологизаторства (физиологизм, эволюционизм,

органицизм, социобиология и проч.), кибернетика, системный анализ и

системный подход, синергетика — это лишь самые известные

примеры, когда экспансия на смежные и отдаленные области

(«империализм») ведется с позиций естествознания.

Империалистические наклонности в социогуманитарных науках и

философии распространены не менее, а то и более.

Социальная философия, философия истории, философия культуры

и философская антропология мирно никогда не уживаются, поскольку

бьются примерно за одну и ту же территорию.

Начиная с Юма, через Милля и Вундта, через Фрейда и Скиннера, к

современным неофрейдистам, нейролингвистам и когнитологам на

обществознание волнами накатывает психологический империализм

(панпсихологизм) — попытки описать и объяснить всю социально-

историческую реальность, всю духовную культуру посредством

сменяющих друг друга психологических понятий и моделей.

Не менее знамениты и влиятельны в своих сферах лингвистический

поворот, структурализм и постструктурализм, продолжающиеся

традиции последователей Фуко и Лакана, постмодернизм и подобные

направления, описывающие все культурные и социальные реалии

в терминах языка, текста, кодов, символов, дискурсов и проч.

Соответствующее обширное движение вполне можно обозначить как

«филологический империализм».

Социологический империализм (пансоциологизм), возможно, не

столь агрессивен и амбициозен, сколь экономический, но не менее

51 В основу главы положен текст одноименной статьи в журнале:

Общественные науки и современность. 2009. № 3. С. 132-141.

192

уверенно проникает буквально во все сферы социальной

действительности и предметные поля соответствующих дисциплин,

включая саму экономику (см.: [Олейник, 2008]), право, политику,

управление, культуру, религию, массовые коммуникации, образование,

медицину, спорт и т. д., и т. п. В качестве примера укажу только на

некоторые из исследовательских тем и интересов крупнейшего

современного социолога Р. Коллинза (причем в каждой области он

умудрился дать настолько яркие идеи, что его статьи и фрагменты

книг помещают в соответствующих «ридерах» — учебных

хрестоматиях по самым разным социальным дисциплинам):

 конфликтология, геополитическая динамика, теория

революций и государственных распадов, военная социология

и многообразие проявлений насилия, геополитическая

концепция этнических трансформаций, геополитическая

концепция происхождения демократии;

 историческая динамика развития рынков и типов

собственности, истоки развития капитализма за пределами

Европы;  теория стратификации, динамика образовательной

стратификации (инфляция дипломов), теория

интеллектуальных сетей и «социология философий» (как

явная экспансия в историю идей);

 организационный контроль и историческое развитие

организаций, зависимость типов религии от форм

концентрации ресурсов и обеспечения безопасности,

воспроизводство и «нормальность» преступности;

 природа гендерного неравенства, социология брака и семьи,

любовных отношений и сексуальности;

 ритуалы повседневной жизни, типы и модели разговоров,

социологическое объяснение формирования разных типов

личностей, заявка на социологизацию психиатрии;

 объяснение динамики эффектов массовых пропагандистских

кампаний (борьба с курением, борьба с терроризмом) и т. д.

Всякое действие ведет к противодействию, и в истории идей

хорошо известны контратаки в ответ на дисциплинарный империализм

— экспансию из соседних и далеких областей.

Наиболее знаменит Methodenstreit (спор о методе), возникший во

второй половине XIX в. как протест немецкой гуманитарной

профессуры против экспансии естественнонаучной методологии и до

сих пор возобновляющийся в виде борьбы «двух культур», споров

«качественников» с «количественниками», «научных войн» и т. д.

[Розов, 2009, гл. 2].

Некоторые крупные науки получили свою современную

идентичность во многом благодаря отмежеванию от

193

господствовавшего в XVIII—XIX вв. панпсихологизма, в том числе

социология (благодаря Э. Дюркгейму), лингвистика (благодаря

Ф. Соссюру), литературоведение (благодаря Я. Проппу и Р. Якобсону),

антропология (благодаря Б. Малиновскому, Ф. Боасу) и даже логика

(благодаря Г. Фреге и Э. Гуссерлю).

Империалистические атаки и контратаки продолжаются. Так,

философию приходится защищать от очередной попытки ее отмены —

теперь со стороны таких блестящих социологов как вышеупомянутый

Р. Коллинз и автор подхода «сравнительной социологии

наблюдателей» С. Фукс (см. гл. 4).

В этом историческом контексте экономический империализм

предстает уже не как грозная, невесть откуда взявшаяся пагуба, а как

вполне типичный и предсказуемый паттерн конфликтной динамики по

поводу нарушения междисциплинарных границ.