Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1

Надо бы поначалу научиться видеть, что тут все дело в различии сознания, что, стало быть, фантасма — это не просто поблекшая данность ощущения, но, по своей сущности, фантазия-чего — фантазия соответствующей данности ощущения, что это самое «чего» никак не может войти сюда через посредство разжижения интенсивности, содержательной полноты и т. д. соответствующей данности ощущения, — сколь бы щедрым ни быть на жидкость.

Кто опытен в рефлексиях сознания (а прежде того вообще научился видеть данности интенциональности), тот без труда разглядит и ступени сознания, каковые наличествуют в фантазиях внутри фантазий, в воспоминаниях внутри воспоминаний или внутри фантазий. Тот разглядит и все заключенное в сущностном складе таких поступенных образований, а именно, что любая фантазия высшей ступени может быть переведена в прямое фантазирование того, что опосредовано сфантазировано в первой, между тем такая же свободная возможность перехода от фантазии к соответствующей перцепции вовсе не имеет места. Здесь перед спонтанной произвольностью разверзается пропасть, какую чистое Я может преодолеть, лишь переходя к сущностно новой форме реализующего действия и творчества (к чему следует причислять и произвольное галлюцинирование).[107]

§ 113. Актуальные и потенциальные полагания

Наши размышления о модификации нейтральности и о полагании влекут нас к важным продолжениям. До сих пор, говоря о «полагающем» сознании, мы понимали его очень широко, и тут необходимы дифференциации.

Различим полагание актуальное и потенциальное, а в качестве общей рубрики — все равно неизбежной — станем пользоваться «позициональным сознанием».

Различие между актуальностью и потенциальность полагания находится в близкой связи с ранее обсуждавшимися[108] различениями актуальности внимания и невнимания, однако не совпадает с таковыми. Если принимать во внимание модификацию нейтральности, то в общее различение актуальности и неактуальности в аттенциональной обращенности Я входит двойственность, или же, соответственно, в понятие речей об актуальности — двусмысленность, сущность которой нам надлежит теперь прояснить.

Модификация нейтральности выступила перед нами в контрасте между действительной верой, допущением и т. д. и своеобразно модифицированным сознанием «просто-вдумывания» в веру, допущения и т. д., говоря же коррелятивно, в контрасте между «действительно» обладанием пред собою сущим, вероятно-сущим и т. д., «действительно положенностью» такового и «не действительно положенностью» такового по способу «пребывающего в неразрешенности». С самого начала мы указывали тут и на сущностно различное отношение не-нейтрального и нейтрального сознания касательно потенциальности полагании. Из любого «действительного» сознания можно вынести множество потенциально заключенных в нем полаганий, и таковые в этом случае — действительные полагания; во всем, что разумеется действительно тетически, заложены действительные предикабилии. Нейтральное же сознание отнюдь не «содержит» в себе «действительных» предикабилии. Раскрытие такового посредством аттенциональных актуальностей, посредством обращенности к различным предикатам сознаваемого предметного — все это ведет лишь к актам сплошь нейтральным, либо же к предикатам, сплошь модифицированным. Разного рода потенциальность в сознании нейтральном и в сознании ненейтральном, примечательность того, что общая потенциальность аттенциональных обращений раскалываются надвое, нуждается теперь в более глубоком исследовании.

Размышления предпоследнего параграфа позволили нам выяснить, что любое действительное переживание как сущее в настоящем — или, как мы тоже могли бы сказать, как временное единство, конституируемое в феноменологическом сознании времени — известным образом ведет за собой свой бытийный характер — наподобие того как и само же воспринимаемое. Любому актуально настоящему переживания в идеале отвечает модификация нейтральности, а именно возможное и содержательно точно соответствующее ему настоящее фантазируемого переживания. Любое такое переживание фантазии характеризуется не как действительно сущее в настоящем, а как «как бы» сущее в настоящем. Итак, с ним дело обстоит тут весьма похоже на то, как при сравнении ноэматических данностей произвольно выбранного восприятия с данностями точно соответствующего ему фантазирования (рассмотрения в фантазии): любое воспринимаемое характеризуется как «действительно бытие в настоящем», а любое параллельно фантазируемое — как содержательно то же самое, однако наличное как «простая фантазия», как наличное «как бы» в настоящем бытие. Итак: