Читаем Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане полностью

Лица, обращавшиеся в ханский дворец за правосудием, имели в своем распоряжении еще один инструмент. Подавая жалобу в ханский суд, истец мог попросить назначить доверенное лицо для наблюдения за процессом (аз барай-и хакикат-и ан амин талаб шуда)[209]. В источниках эти назначаемые лица называются по-разному: амин[210], махрам, ясавул. Несмотря на то что доверенный представитель назывался разными терминами, он всегда назначался из числа служителей суда (аз гуламан-и дарбар-и ‘али)[211], а следовательно, действовал от имени ханского дворца. Как правило, доверенный представитель получал приказ присоединиться (хамрах) к другим должностным лицам, чтобы провести вместе с ними официальное расследование (тахкик). Представитель, например, официально информировал казия о его назначении. Хан передавал доверенному представителю официальное письмо с инструкциями для казия. Письмо, как правило, было написано на обратной стороне искового заявления. В нем могла содержаться краткая информация или даже единственная фраза: «Запрошен доверенный представитель» (амин талаб шуда). На обратной стороне заявления казий также находил предназначенные ему указания. Вот одно из них:

Да будет известно верховному судье, оплоту правопорядка и славы, Мулле Садр ад-Дину кази-калану, что некий истец подал жалобу против некоего ответчика, составив протокол жалобы. Мы отдали приказ ‘Абд ар-Расулу Мирзе Баши ясавулу прийти [к сторонам] и разрешить конфликт [фармудим расида кат‘ расанида][212].

Неясно, как в точности были разделены обязанности доверенного представителя и казия. Из некоторых докладов видно, что казий играл в разбирательстве большую роль, в то время как доверенный представитель выполнял сугубо вспомогательные функции[213]. Однако в других случаях мы видим, как эти два представителя закона совместно проводили расследование и выносили решение по делу[214]. Существует и третий вариант их взаимоотношений: доверенный представитель добивался полюбовного разрешения спора, в то время как казии оформляли необходимые документы[215] и подготавливали доклад о закрытии дела для ханского дворца. Ниже приведен пример подобной процедуры:

Некая Сарвар-Ай из деревни Кара-Баш-Сармаст запросила доверенного представителя [амин]; она пришла к воротам ханского дворца и помолилась за моего повелителя. Она сообщила, что некий Файзуллах из той же деревни ночью проник к ней в дом со злым умыслом. Он обрезал волосы ее дочери Гавхар-Ай и скрылся. Люди проследили за ним и схватили его. По этой причине из служителей ханского суда справедливости [дарбар-и ма‘далат-мадар-и ‘али] высочайшим указом был назначен [доверенным представителем] Саид Пахлаван. Он пришел, вызвал стороны по делу и провел слушание [амада тарафайн ра ба-мурафа‘а-и шар‘ийа хазир гарданид]. Вышеупомянутая истица [признала], что не видела Файзуллаха своими глазами и находилась в сомнениях [гуман]. [Поэтому] аксакалы посоветовали ей отказаться от иска и не требовать компенсации. Она отказалась от иска, и конфликт был разрешен. По существующему обычаю [мувафик-и та‘амул] аксакалы взяли по 15 таньга [с каждой из сторон] и передали их доверенному представителю [ясавул] как компенсацию расходов на проезд [фарсах пули][216].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги