Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане

Примечательно, что в двух вышеприведенных отрывках обязанность по разрешению спора возлагается на лиц, не занимающих юридической должности: эмир Хайдар отправил записку своему михтару, а эмир Насрулла отдал приказ кушбеги[187]. При правлении эмира Музаффара прошения чаще всего передавались на рассмотрение человеку по имени Саид Мирак, занимавшему должность ясавул-и ‘улама’. Жалобы касались широкого спектра правонарушений в области уголовного и гражданского права. К примеру, мы читаем, что в один из дней месяца мухаррам 1282 года (мая – июня 1865 года) Саид Мирак получил сообщение из ханского дворца о двойном убийстве. Некий Курбан-бай убил жену и своего младшего брата, застав их за незаконным сношением (кар-и на-машру‘). Мать жены вместе с другими надежными людьми (адаман-и халис) озвучила иную версию. Она рассказала, что Курбан-бай с братом поссорились по дороге домой, и в пылу ссоры произошло убийство; лишь после этого Курбан-бай вошел в дом и убил жену. Ханский дворец отдал приказ Саиду Мираку провести расследование, установить истину и отчитаться. Дальнейшие инструкции гласили, что если ясавул-и ‘улама’ установит, что Курбан-бай действительно убил двоих, увидев их за незаконным сношением, то следует приговорить убийцу к выплате компенсации за кровь; в данном случае было бы необходимо оформить соглашение о мирном урегулировании конфликта. Если же убийство произошло при других обстоятельствах, то ясавул-и ‘улама’ должен был перейти к официальной судебной процедуре[188]. Обычно Саид Мирак не занимался делами об убийстве; чаще всего он получал приказы разобрать более обыденные дела, к примеру о неправомерном присвоении вакфного имущества[189] или же об опеке[190].

Если воспринимать изложенные письменные приказы буквально, то становится ясно, что ханский дворец выполнял функцию суда справедливости. Это означает, что при разрешении конфликтов он не прибегал к более формальной системе судопроизводства, которой пользовались казии. Как описывалось в предыдущем разделе, ханский суд либо разрешал споры напрямую в процессе слушания под председательством самого правителя, либо же направлял стороны к специалисту по разрешению конфликтов. Так, ханский дворец часто приказывал служителям направить стороны к казию, в случае если ответчик станет отрицать (инкар) обвинение. Представители ханского суда (служители, хакимы, старейшины) и казии воплощали некоторый дуализм: первые обеспечивали быстрое разрешение конфликта, вторые же предлагали более длительную процедуру судопроизводства. Однако будет неверным называть данную ситуацию правовым разнообразием. По крайней мере, с точки зрения просителей, приходивших к хану, множественность инстанций не воспринималась как разнообразие судов, поскольку и суд хана, и казийские суды осуществляли правосудие в рамках одной правовой системы – шариата. Особенно отчетливо это видно в тех случаях, когда ханский суд передавал дела, поданные напрямую во дворец, на рассмотрение казиев. Обратимся же к этим случаям.

1.4. Казии в роли обвинения

Подача прошения в ханский дворец могла привести к вмешательству профессиональных судей. Однако судья, вне зависимости от чина, мог проводить разбирательство по делу лишь после того, как ханский дворец выразит согласие на расследование[191]. Как и Саид Мирак, казии получали от ханского дворца указания по работе с делами: к примеру, сверху мог поступить приказ вынести решение об уплате денежной компенсации или же о введении запрета на клевету[192]. На бухарском бюрократическом языке эти указания назывались амр-и ‘али — инструкции ханского суда, которым назначенные судьи следовали вне зависимости от занимаемой ими должности. Оповещение должностного лица о приказе происходило на особой публичной церемонии, во время которой правительственный указ передавался лично в руки получателю. Последний, как и в случае с грамотой о назначении на должность, целовал документ, тер его о глаза и заправлял в тюрбан (табаррук-нама-и кирами ра бусида ба-чашманам малида тадж-и сар намуда). Человек, получивший приказ, в буквальном смысле «носил его, как корону». Данную процедуру, как мы увидим ниже, совершали и казии, когда им отдавался приказ разобрать какое-либо дело. Символический смысл церемонии заключается в том, что получение такого приказа от хана было очень почетно[193]. В следующем примере приводится подробное описание процедуры получения приказа в контексте конкретного судебного разбирательства. Здесь мы видим, что и женщины могли обращаться напрямую к правителю, требуя судебного разбирательства. Мы также видим, что казии могли выступать в роли обвинения, следуя инструкциям ханского дворца.