Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане

Примерно в шесть часов вечера обычно малолюдный двор, украшенный высокими колоннами в мавританском стиле, вдруг оживился… Через некоторое время открылась дверь гарема, откуда вышел Исфандияр-хан Бахадур и прошел к тому месту, где он восседает и вершит правосудие и наказание. Недалеко от единственного входа во двор находится маленький каменный топчан, покрытый большим войлочным ковром. Хан садится на топчан в азиатском стиле, а перед ним кладут старинное ружье в футляре и маленький топорик, тоже старинный; это регалии власти. Хан носит позолоченную саблю азиатского типа, а на голове вместо обычной меховой шапки у него такая же большая шапка из ягнячьей шерсти, но с красным верхом; шапка эта – подобие короны. Подле руки хана ставят чайник зеленого чая и чашку. Еще до прихода хана махрам[182] занимает место недалеко от ханского топчана и стоит неподвижно с непокрытой головой. Время от времени махрамов тихонько подменяют другие, недавно вошедшие во двор. Старик Юсуф-ясавулбаши начинает церемонию… Пришло время разбирать людские жалобы…

Подданные хана жалуются ему друг на друга и требуют восстановления в правах, нарушенных другими подданными. Проситель, войдя в дверь, останавливается у входа, довольно далеко от хана, так что жалоба произносится довольно громко, податель почти кричит, как будто надеется доказать серьезность жалобы и проникнуть криком в душу хана. Хан, позволив просителю окончить краткую жалобу, произносит лишь одно слово, повернувшись к Ясавулбаши. Вероятно, это приказ разобраться с делом. Проситель выходит, входит следующий[183].

Канцелярские документы Мангытов и Кунгратов, несомненно, свидетельствуют о том, что ханский дворец принимал участие в разрешении мелких споров местного населения. Записи бухарской и хивинской канцелярий показывают, что те, кто хотел подать жалобу на других подданных, должны были первыми прибыть к воротам дворца (ба-дарваза-и арк-и ‘али амада) и обратиться с прошением (ба-‘арз-и ‘али расанид). Если прошение принималось, то хан приказывал какому-либо чиновнику разобраться с делом. Это значит, что в действительности хан слушал и разрешал лично лишь малую часть дел, подаваемых во дворец; султанское правосудие обычно осуществлялось уполномоченным лицом, назначенным правителем.

В Средней Азии прошения (ед. ч. ‘арз) письменно не подавались. Обращение с жалобой в ханский дворец было устной процедурой. Однако никто не запрещал просителям подкреплять свои слова дополнительной поддержкой в форме письменного текста; как правило, это было исковое заявление (махзар). Махзары обычно составлялись писцами (мухаррир), служившими при юридических специалистах, и скреплялись печатью муфтия, за что податель платил некоторую сумму (мухрана)[184]. Эти записи оформлялись для того, чтобы преобразовать жалобу, изложенную истцом своими словами, в полноценное судебное дело. Махзар содержал краткое описание нарушения, претензию (да‘ва), требование о компенсации ущерба и цитаты из источников материального права (фуру‘ ал-фикх). Цитаты выполняли функцию своего рода прецедентов, связывая данное дело с конкретными аспектами права, мнение исламских специалистов по этому поводу уже было известно. Махзары составлялись на юридическом профессиональном языке и были насыщенны исламскими правовыми терминами; таким образом, в них практически не оставалось места для голоса просителя.