Читаем Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане полностью

Об исламской теории землевладения ‘Ибадаллах рассуждает в настолько же конвенциональных юридических терминах. Однако истинная новизна трактата «Рисала-йи Хабибиййа» состоит в том, что в нем подробно рассказывается об особой дополнительной земельной категории. К этой категории относится государственная земля, жалуемая исламским правителем (падишах-и ислам) подданному в обмен на экземпляр Корана. По завершении этой символической сделки покупатель получал право на десятину (‘ушр) с этой земли[492]. В основе описанной процедуры жалования земельных угодий лежит простой юридический принцип, состоящий в том, что правитель вправе распоряжаться государственной землей с позиции управляющего (мутавалли-йи ‘амма), а следовательно, ему полагается комиссия за управление в размере десятины. Будучи управляющим, однако, султан имеет право продать долю, полученную им в качестве оплаты[493]; при этом по исламскому закону он обязан использовать налог харадж на благо всех мусульман. Следовательно, по заключении сделки покупатель земельного участка получал в собственность десятину, то есть ‘ушр[494], фактически проданный ему султаном. Однако при этом новый землевладелец сохранял обязанность по уплате в казну хараджа с земельного участка[495]. В этом контексте мы наблюдаем значительный семантический сдвиг понятия «милк»: если ранее термин обозначал сами земельные владения, то теперь он описывает доходы или урожай с земли. Именно трактат «Рисала-йи Хабибиййа» яснее всего артикулирует идею, что термин «милк» обозначает право на долю налога[496].

‘Ибадаллах утверждает, что подобная сделка между правителем и подданным также лежит в основе другой формы землевладения, традиционно называемой «милк-и хурр». Земля милк-и хурр возникает следующим образом: землевладелец, купивший землю у правителя, продает обратно в казну две трети (сулсан) земли за плату в виде права на харадж с «оставшейся третьей части» владений (сулс-и баки). Первый вид сделки, описанный выше, дает землепользователю право собственности на ‘ушр с участка земли. В результате второго вида сделки, помимо права собственности на ‘ушр, землепользователь получает право собственности на харадж с участка земли. Таким образом, его собственность теперь называется термином хурр, то есть «освобожденная» от уплаты двух видов налога[497]. Флориан Шварц, однако, полагает, что данная процедура не ведет к полному освобождению землевладельца от налогов[498]. Согласно Шварцу, в этом случае земля освобождалась лишь от хараджа, в то время как владелец все равно был обязан платить в казну ‘ушр. Данное прочтение, однако, упускает тот факт, что земля приобретала статус милк-и хурр в результате двух сделок, а не одной. В ходе первой сделки происходила покупка земли у государства: купленный участок облагался хараджем, но был свободен от ‘ушра. В ходе второй сделки землевладелец продавал две трети купленного участка в обмен на освобождение от выплаты хараджа на оставшуюся в его собственности треть. В результате у землевладельца оказывался земельный участок, не облагаемый ни ‘ушром, ни хараджем[499]. При этом в ходе юридического сопровождения покупки оформлялся документ о фиктивном обмене, в результате которого землевладелец приобретал у государства полное освобождение от земельных налогов и право на три десятых дохода с земли, которой он владел[500].

1.3. Семантический сдвиг понятия «милк»

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги